Трансформация войны

«Milchemetmitzvah» представляла собой войну на уничтожение в полном смысле этого слова. Израильтяне, которые участвовали в них, были строго и безоговорочно обязаны не щадить никого и ничего. Мужчины, женщины, дети и даже живые существа, не являющиеся людьми, такие, как ослы и скот, — все должны были предаваться мечу. Все материальное имущество должно было быть сожжено, единственное исключение составляли золото, серебро, медь и железо (последнее считалось драгоценным металлом), которые предписывалось принести в дар Богу. Эти предписания сопровождались божественными санкциями. Когда после падения Иерихона отступник забрал одежду, а также немного золота и серебра, он тем самым навлек кару на израильтян, которые потерпели поражение в битве при Гае. Далее Библия повествует о царе Сауле, который, завоевав амаликитян, не смог убить их царя и уничтожить добычу, как ему было предписано. На основании этого пророк Самуил провозгласил, что тот лишается своего царства; Саул так и не оправился от этого удара и был с тех пор одержим злым духом, как говорили в то время, а мы сегодня, вероятно, назвали бы это депрессией.

Ко второму виду войн относятся те, которые вели израильтяне против мадианитян (Числа, 30–32). На этот раз casus belli послужило отмщение по менее значительному поводу, поскольку старейшины мадианитян разделяли вину, попросив пророка Валаама наложить проклятие на народ Израиля. В порядке возмездия Господь приказал Моисею начать войну. Цари мадианитян вместе с остальными взрослыми мужами потерпели поражение и были истреблены, а их города — сожжены. Сначала женщин и детей мадианитян пощадили, хотя позже Моисей, ссылаясь на Божий гнев, приказал, чтобы дети мужского пола и все женщины, кроме девственниц, разделили судьбу мужчин. В этом случае приказ уничтожить всех не относился ни к одушевленному, ни к неодушевленному имуществу. Вместо этого Моисей совершил ритуальный обряд очищения, и после того как это было сделано, разделил все имущество между сокровищницей Господа и самими воинами.

Кроме священных войн разного уровня, из Библии также известны нерелигиозные, или «обычные», войны, «правила ведения» которых отличались от описанных выше. Хотя Бог и не был напрямую вовлечен в данный вид конфликта, Его приказы по поводу их ведения были совершенно определенны. Перед началом боевых действий необходимо было дать врагам шанс сдаться; в этом случае все, что от них требовалось, — это стать рабами, платящими дань. Если это великодушное предложение отклонялось, израильтяне получали право действовать как обычно. Все враги мужского пола подлежали уничтожению, а все их женщины и дети — пленению. Разница заключалась в том, что воинам разрешалось пользоваться по своему усмотрению добычей, полученной в ходе нерелигиозной войны, включая даже продовольственные запасы мертвого врага. Кроме того, поскольку речь не шла о религиозных вопросах, мобилизация сил была наполовину добровольным делом. В то время как в священной войне обязан был участвовать «даже жених, которого она застала во время свадьбы» (Маймонид), в случае нерелигиозной войны тот, кто только что построил дом, посадил виноградник, женился или признавался в трусости, имел право в ней не участвовать.

В данной книге мы не будем детально рассматривать, каким образом эти предписания выполнялись на практике. Достаточно сказать, что в той степени, в какой война рассматривалась как инструмент религии, право объявлять ее принадлежало религиозным, а не светским властям. Религиозные критерии также определяли, кто должен принимать в ней участие, следует ли предлагать пощаду врагу и что делать с добычей. Эти критерии даже могли влиять на реальный ход боевых действий, как в случае с Маккавеями, которые отказывались воевать в субботу, пострадали за свое религиозное рвение и были вынуждены получить у тогдашних священников особое разрешение на отступление от религиозной нормы. Более того, Господь Своей мудростью предвидел возможный конфликт между религией и тем, что мы сегодня назвали бы «интересами». Поэтому Он предупредил израильтян, что в случае священной войны им не разрешается занимать жилище поверженного врага, но они обязаны разрушить его до последнего камня.

Поскольку в Новом Завете содержится настолько же мало упоминаний о войне, насколько Ветхий Завет изобилует ими, то ранние христиане столкнулись с дилеммой. Желая следовать заповеди «взявшие меч мечом погибнут» (Мф. 26:52), они не могли взять за образец для подражания Моисея, Иисуса Навина и Давида; взявши же их за образец, они не могли отказаться от войны. Отцы Церкви обсуждали эту проблему между собой, предлагая различные изобретательные решения. Однако в первые несколько веков мысль о том, чтобы отказаться от войны и подставить другую щеку противнику для удара, больше отвечала практическим требованиям маленького, слабого сообщества.