Трансгалай

— Лихо, говоришь? — Добрыня бросил пояс с мечом на стол. — Пусть даже Лихо. А кормить путника тебе, старая, по законам дорожным положено. Давай, бабуся, как говорят, что есть в печи, все на стол мечи!

— Иванушка там у меня, — скучно сказала хозяйка. — Что у Яги в печи? Окромя Иванушек и нет ничего.

Рука Добрыни сама к мечу потянулась.

— Да шучу я! — торопливо сказала Яга. — Откуда в нашей чащобе Иванушки? Что мне и пошутить нельзя? Только вот тебе обед сытный, а мне за то — смерть лютая. Лихо Одноглазое узнает, что приветила я тебя, и избу спалит, и меня на кол посадит.

Добрыня усмехнулся.

— Выходит, что ты Лихо больше, чем меня опасаешься?

— А как мне лиха не бояться? Ты ж с Защитников, а Лихо? Тварь залетная, переметная, с кем стакнется, тому и служит. Ведь и меня шпински зазывало!

Сказала, а сама на костяной ноге ковыляет, горшки из печи носит, и на меч богатырский украдкой косится.

Рассудила себе, что Лихо далеко, а Добрыня-то рядышком.

Не стоит судьбу испытывать; живи, как жизнь повернется.

Поел Добрыня и начал рассказывать Яге про себя, про путь свой неблизкий. Пригорюнилась старуха: привычно ей под властью киевской жить — хоть и туго, а дышать-то можно. А ну Кащей воцарится? Знала ведь Яга своего родственничка, ох как знала!

Сам нежитью на земле обретается, и другим спокойствия не дает. Уж лучше на богатырей надеяться, авось победят они и жизнь прежняя потянется. А придет Кащей к царствию, так и жить незачем — все одно его враждуры да соглядатаи замучают, измену выискиваючи!

— Дорога к Поклон-горе и мне неведома, — сказала Яга. — Но скажу тебе так, богатырь, на какой дороге тебя Лихо Одноглазое ждет, та дорога и ведет к Поклон-горе! Ложись, Добрынюшка, спать. Утро вечера всегда мудренее. Отдохнувшему богатырю и путь короче вдвое.

Прилег Добрыня Никитич на жесткой неудобной скамье, а Баба-Яга во двор вышла. Черепа освещали лес синим пламенем, в прорехах черных облаков тускло высвечивала Луна, и Яге показалось, что кто-то наблюдает за ней сверху. Захотелось Яге в избу вернуться, запереться на все засовы. Но коль назвался груздем, надо полезать в кузов!

Выкатила Баба-Яга ступу, уселась в нее, взмахнула метлой, и, повинуясь волшебному знаку, ступа взвилась в черное небо, просыпаясь вниз синими скрами. Мелькнула ступа под облаками и помчалась Яга по неведомому тайному маршруту, оставив в ночи темную квохчущую сонно избушку и спящего в ней богатыря.

Было видно, что торопится Яга обернуться назад затемно; ночь же уже шла к исходу и в деревенских курятниках готовились возвестить наступающий день рыжие петухи.

16. ИЛЬЯ МУРОМЕЦ

Хорошо стоять на палубе обдуваемого ветрами корабля!

Плыли вдоль бортов белые облака, сверху светило солнце, и странно было видеть в черно-фиолетовой бездне немигающие звезды. Среди облаков беззаботно носились громовики, сталкивались с шумом на кулачках, разбрасывали вокруг фонтаны искр, проскакивали, хвастаясь друг перед другом ловкостью, среди мачт Летучего Корабля, дразнили его пассажиров.

Летучий Корабль, повинуясь Симеону, спустился ниже и пробил облако. Внизу лежала земля, похожая на пеструю шкуру волшебного зверя, голубыми венками темнели на ней ручейки, реки да озера, квадратами зеленели луга и засеянные поля, чернели жилами степные дороги, и мягкой серебристой рухлядью стелился вокруг дорог ковыль, сквозь который полыхали голубые звездочки васильков.

— Красиво! — гордо спросил Симеон, словно сам он создал этот чудесный мир.

— Красиво! — искренне подтвердил Муромец, чувствуя легкое головокружение от случившейся перед ним высоты.

— Летим к югу, — сказал Симеон. — Я точно помню, что там есть горы. Мы там были в прошлом году.

По палубе скользнул легкий ветерок.

— И ветер попутный! — обрадовался корабельщик и поторопил рулевого: — Ну, что ты там копаешься? Поворачивай к югу!

— Руль не слушается! — натужно отозвался рулевой.

— Долетались! — растерянно сказал Симеон, глянув искоса на богатыря. — Мы теперь одному ветру подвластны! Даже на землю опуститься не сможем!

Илья сел на дубовую скамью: вот и случилось!

— Не бойся, Илья, — по-своему понял богатыря корабельщик. — Когда ни то приткнемся к горе, бросим якорь и починимся. Одно хотел бы знать — что за нечисть корабль повредила? И кому эта порча надобна?

А в облаках над Летучим Кораблем развились неугомонные: в стороне от парусника тянул в сторону горнoй ряды перепончатокрылый китайский дрaкoн; промчались в сторону синеющего на горизонте моря две соблазнительно голых ведьмы, и запоздавшая Баба-Яга укоризненно сплюнула при виде ведьм, погрозила хохочущим красоткам костлявым кулаком и медленно спланировала в самую чащу раскинувшегося внизу леса.

Симеон тронул богатыря за плечо.

— Беда бедою, — невесело пошутил он, — а обедать надо. Закусим, чем бог послал, Илья Иванович?

— Ну, что ж, — Муромец встал, оглядел проплывающие под кораблем просторы. — Угощай, корабельщик, воздушными разносолами!

17. АЛЕША ПОПОВИЧ

Город винтообразно поднимался по склону горы к вершине.