TRANSHUMANISM INC.

Мельхиор отпрыгнул назад, словно получив удар когтями по носу, сжался в пушистый шар и задрожал. Натурально задрожал — крупной дрожью, будто ему вдруг стало очень холодно или страшно.

Шредингер поднялся с земли, развернулся к обидчику и выгнул желтую спину дугой.

— И вообще, — продолжал он, — что это за пошлость — победоносный альфа-кот? Вы думаете, кошечкам такое нравится? Да, киски подчиняются силе, но при этом вы им глубоко противны. Они мечтают совсем об ином друге. Что и доказывает наш опыт.

Мельхиор тоже выгнул спину, и Миу решила, что сейчас он все же бросится на Шредингера. Но тут Шредингер заговорил — быстро и монотонно, как бы кидая острые камешки слов в рыжую морду врага:

— При борьбе за человеческий ум нарративы симулируют поведение животных, борющихся за территорию. Альфа-нарратив метит бета-нарративы оранжевыми восклицательными знаками и вытесняет их из мозга, за который идет конкуренция, а бета-нарративы постоянно пытаются сделать то же самое, но не получают достаточной подсветки. Таким образом, социально-политическая истина есть то же самое, что доминантный альфа-нарратив — и любой нарратив становится конспирологией, как только опускается до омега-статуса. Любой разветвленный нарратив конспирологичен, так как обвиняет в конспирологии другие нарративы, а суждение о чужой конспирологичности является конспирологией по определению. Приобретая альфа-статус, нарратив получает санкцию на вынесение вердикта о том, что есть «добро» и «истина»…

К концу этой тирады Мельхиор выглядел полностью дезориентированным. Он уже не думал об атаке — а только старался не потерять равновесие. Но лапы слушались его плохо и разъезжались, как на льду. Хвост его позорно дрожал.

— Да как вы… Как вы только смеете! — прошептал он горько. — Да как же так можно! Что такое вы себе позволяете!

Оказывается, поняла Миу, Мельхиор тоже мог говорить. Могучий сверхкот Шредингер разбудил и его — и от всего альфа-молодчества рыжего гегемона не осталось и следа. Он выглядел жалко.

— Что-то пошло не так? — издевательски поинтересовался Шредингер.

— Да я… Я вас засужу. Я вас по миру пущу… Я сейчас вернусь с юристами и адвокатами, и вы вообще пожалеете, что все это затеяли…

— Я? — спросил Шредингер. — Разве это я пришел сюда искать вашего общества?

Мельхиор собрался что-то сказать — но передумал, махнул лапой и побежал прочь с пустыря. В его поступи не осталось никакой альфа-вальяжности. Он определенно хотел убраться поскорее, и все.

Миу поглядела ему вслед с презрением.

Да, Шредингер был силен, невероятно силен. Сперва он сделал вид, что сдается, а потом поднял Мельхиора на свою высоту — и что от того осталось?

Нытик и жалобщик. Обещал вернуться с другими котами — знает, что не справится со Шредингером сам. Выходит, настоящий гегемон здесь именно Шредингер. Какое счастье, что он вернул ей слова — и она с их помощью сделала правильный, осознанный выбор…

— Он вернется с другими котами? — спросила она.

Шредингер подошел к ней и нежно прижал ее к земле. Он был еще возбужден после противостояния и немного дрожал. Теперь Миу даже нравился его запах. Почти.

— Возможно, — сказал Шредингер. — Но я не боюсь. Не будем думать о том, что случится. Давай любить друг друга, как будто это наш последний раз…

И Миу покорилась, и отдала ему свой уже сорванный несколько раз цвет как впервые. А потом, когда Шредингер отпустил ее загривок и отошел, мир вдруг стал быстро и непонятно меняться.

Сперва пропал запах помойки. Потом запах Шредингера. Затем сам Шредингер. Померк свет, стих шум ветра в листьях. А потом в головке у Миу что-то неприятно щелкнуло.

* * *

Над залом суда парила сердобол-большевистская фемида со счетами вместо весов и третьим глазом, широко и страшно раскрытым над повязкой. К счастью, она была просто символом русской идентичности и на баночное делопроизводство не влияла.

— Мировой суд четвертого таера сетевого узла NEVADA.RU-13 объявляет прения сторон! Слово представителям истца и истицы.

Как всегда при разборе малорезонансных дел, симу-зал выглядел антропоцентрично и консервативно: декоративные посетители в сюртуках, вуалях и цилиндрах (где-то среди них прятались живые участники процесса), судья мультигендерного дизайна «Salvator Mundi» (в целом по мотивам Леонардо, с таким же как на полотне хрустальным шаром — но с укороченной бородой и большими грудями под туникой).

Процесс вели адвокаты сторон.

Судья поглядел в хрустальный шар, и софиты осветили трибуну истца. Юрист потерпевших, синий фрачник в адвокатской маске четвертого таера, был уже на месте.

— Ваша честь, — обратился он к судье, — дело это может показаться мелким и даже смешным, но я утверждаю, что моим клиентам была нанесена серьезнейшая морально-психологическая травма, не говоря уже о материальных потерях, которые в данном случае представляются второстепенными. Позвольте изложить суть дела.

Судья кивнул, поднял двумя руками хрустальный шар и сосредоточенно уставился в его глубины.