TRANSHUMANISM INC.

Мне ведь Господь советы дает, подумал он с раскаянием. А я в нем сомневаюсь… Но точно ли это Господь? Шифровальщики говорят, у них связь с горним на случайных числах, в которые Господь незримо вмешивается. Японский алгоритм, только молитвы наши. А почему Господь нам самим такого алгоритма не послал? Нет, сомневаться нельзя. Это слабость… Или сила? Как тогда понять, где сила, если ни в чем не сомневаться?

Кукуратор закинул картошку в костер. Надо будет принять под нее водочки, решил он. Отметить испытания.

Над садом разнесся зуммер. Рядом с костром появились Врата Спецсвязи. Вызывал Судоплатонов. Кукуратор встал с бревна — и, обрастая на ходу серым френчем, шагнул в комнату совещаний. Следуем протоколу. Не расслабляемся ни на миг.

Генерал Судоплатонов зажмурился от света и птичьих трелей, ворвавшихся в комнату, а когда стена закрылась, отдал честь. Кукуратор ответил тем же и рефлекторно покосился на новую картину, к которой не успел еще привыкнуть.

Полотно повесили взамен вольного «OBEY», и кукуратор лично прочел художественно-политическое обоснование: заявка на общемировую культурную преемственность, бесстрашное «нет» атеизму и клерикализму, демонстрация либерального широкомыслия, консервативного традиционализма и так далее.

Картина изображала двух седых негров в кожаной гей-упряжи, насилующих перепуганного змея под сенью цветущей яблони. Шедевр среднего гипса, работа американского мастера времен «cancel culture»[6].

Как и за любым настоящим искусством, за картиной крылась человеческая трагедия, которую объясняла прикрученная к стене бронзовая табличка.

Это была отчаянная попытка творца встать вровень с эпохой. Но, несмотря на идеологически безупречное содержание полотна, художника «отменили» из-за того, что он был белым цисгендером и не мог знать, каково это на самом деле — содомизировать древнего змея в раю, будучи двумя пожилыми африкано-американцами. Что с позиций современной общественной морали было, конечно, смехотворным обвинением: знать подобное мог только утренний Гольденштерн.

Но для кукуратора важным было не это. Глянув раз на цветущую яблоню, он сразу узнал свой Сад и одобрил полотно. Если не опускать глаза, можно было найти свой уголочек неба даже в этом опусе. Конечно, то же «Вольное сердце», только вид сбоку — но чего еще ждать от криптолибералов в дизайн-бюро?

Кукуратор увидел, что Судоплатонов тоже смотрит на картину. В глазах генерала читалось сомнение.

— Все не привыкну никак, — сказал кукуратор.

— Я тоже, — ответил Судоплатонов.

— Докладывайте, генерал. Какие новости?

— Новостей две. Первая скорее комичная. У шейха Ахмада инсульт от ваших яблок. Был неделю назад, сейчас только узнали.

Кукуратор покачал головой.

— Как раз про него думал. В смысле, про инсульт. Как это случилось?

— Вы послали ему лукошко. Ну он и поделился со своими шахидками. Похоже, за недотрах его сильно избили. И на этом вот фоне…

— Серьезная проблема?

— Нет. Кора не пострадала. Зарастят сосуд, и все будет в норме.

— Ага, — усмехнулся кукуратор, — а я-то думаю, чего он гадит по мелочам. Слышали про диверсию на спецпоезде? Он что, злобу затаил?

— Нет, бро, это не он.

— Точно?

— Я с ним уже говорил. Ахмад на нас вообще не грешит. Он полагает, что его инсульт — это предупреждение «Открытого Мозга» из-за картельного сговора. Ну, по поводу рекламных тарифов.

— Очень может быть, — кивнул кукуратор. — Я бы в первую очередь тоже на них подумал. А почему тогда атака на наш поезд?

— Я спрашивал. Ахмад про нее даже не знает. Говорит, это вообще не его люди и не его методы. Похоже, не врет — взрывчатки не было. Ни поясов, ни мин. Ахмад, как вы знаете, умеет пускать поезда под откос.

— А кто тогда?

Судоплатонов пожал плечами.

— Пусть выяснит Шкуро. Проект вел он.

Кукуратор вздохнул.

— Не люблю, когда в уравнениях много неизвестных… Открою секрет — я и в университете поэтому не доучился… А вторая новость?

— Ваш приказ выполнен, — ответил Судоплатонов. — Мы проникли в симуляцию Прекрасного.

— Святотатство, — всплеснул руками кукуратор. — Натуральное святотатство. Надеюсь, оно того стоило. С этого и надо было начинать. Рассказывайте скорее.

— По-скорому не получится, — улыбнулся Судоплатонов. — Там все сложно. Много непонятного.

— Тогда не торопитесь. Итак?

Судоплатонов сотворил стакан воды и неспешно ее выпил.

— Как вы знаете, бро, — сказал он, — баночная мифология утверждает, что в восходах и закатах Гольденштерна манифестируется его личная религия. И мы действительно наблюдаем нечто величественное и необычное. Нет оснований сомневаться, что Прекрасный до сих пор находится внутри симуляции. Но сама симуляция… Это нечто очень странное. В некоторых аспектах почти неописуемое.

— Постарайтесь объяснить.