TRANSHUMANISM INC.

— Ты пойми, что в этой мгле
Нет ни близких, ни родных,
Что несчастных на земле
Больше, чем других.

Есть непознанная даль,

Ты поверь и ты поймешь —
Есть любовь и есть печаль,
Остальное ложь…

Оранжевые вуали старушек дрожали под ветерком и цветом напоминали кленовую осень. А их редкие седые ежики, наоборот, походили на майские одуванчики, заблудившиеся в потоке времени. Вместе выходило трогательно.

Няша положила два жетона в футляр, поклонилась монахиням, и они с Иваном пошли дальше. С каждым шагом крэперы ухали все громче и непристойней.

— Ты поверь в иную жизнь, — повторила Няша. — Как в нее поверить-то, если мы туда не попадем?

— Да, — согласился Иван. — Скорей всего. Но может быть, мы на самом деле уже в банке. Мы все — это Прекрасный. Однажды мы проснемся и поймем, что были им всегда, а он всегда был нами… А жизнь — просто такой трип… Типа как сон.

— Ты в это правда веришь?

— Я надеюсь, — сказал Иван.

— Это понятно. Но ты веришь или нет?

Иван усмехнулся.

— Свидетели не верят. Свидетели надеются.

— Почему?

— Я тебе сейчас из нашего канона процитирую. «Что есть вера? Это обнаглевшая надежда. Прошение о ссуде, настолько уверенное в себе, что считает себя векселем… Свидетель, не считай, что у тебя есть вексель, по которому тебе должны! Надейся робко и тайно, и надежда сбудется. Верь нахраписто и нагло, и будешь отвергнут у самых врат…» Как-то так.

— Интересно, — сказала Няша, — я не слышала.

— А ты веришь? — спросил Иван. — Или тоже надеешься?

Няша немного подумала.

— Я хочу верить, — ответила она. — Надеюсь, что хочу. Потому что зачем иначе жить?

БРО КУКУРАТОР

Сарацинский Князь Юга — гигант в зеленой чалме — завизжал и поднял над головой кривую саблю.

Белый Рыцарь был начеку. Он принял позицию «защита высокой дамы» — выставил правую ногу вперед и положил тяжелое лезвие своего двуручного меча на плечо, как бы фиксируя взмах.

Князь Юга бросился в атаку. Но Белый Рыцарь уже обо всем договорился со Смертью. Она прошелестела по широкой дуге и ткнула сарацина в грудь за миг до того, как тот успел опустить свое оружие. Князь Юга вспыхнул красными искрами и превратился в дым.

Но праздновать победу было рано. Перед Белым Рыцарем появился Гений Севера — рыжебородый воин, закованный в ржавую броню. В руках у него был топор.

Белый Рыцарь оглядел врага, хмыкнул и встал в позицию «защита лучника»: правой рукой перехватил меч за гарду, а левой взял за лезвие, словно баюкая на груди стального ребенка. Гений Севера поднял топор, и в этот момент Белый Рыцарь метнул в него свой меч. Острие поразило врага в единственное уязвимое место — шею, скрытую бородой. Гений Севера загорелся, засверкал прощально и стал черным дымом.

Белый Рыцарь успел еще снять железные перчатки, а потом вспомнил, кто он на самом деле.

Бро кукуратор — Кустодиан Развития и Куратор Гейзера, первый баночный сердобол и вождь Добросуда — понял, что просыпается.

Пробуждение было приятным. Кровь еще волновалась после боя. Ежедневная утренняя комбат-терапия во сне: две победы вместо зарядки. Лейб-медик говорил, одна мало, три — уже много. Оптимальный выброс эндорфинов, гормонов и что там у нас еще. Оздоровительная процедура. С какого-то момента, подумал кукуратор, в жизни успешного мозга не остается ничего, кроме оздоровительных процедур. Что же такое тогда успех, если не болезнь?

С этой мыслью он и вступил в серую пустоту бодрствования. Мозг уже проснулся, но еще не решил какое из пространств навестить. С некоторых пор кукуратор полюбил это лимбо между сном и реальностью и специально задерживался в нем на пару минут.

Чтобы это не выглядело подозрительно для медицинской команды, он придумал повод: слушать здесь ежедневную хохмочку от писателя Шарабан-Мухлюева из вчерашней «Настойки смыслов». Почему-то от этого всегда становилось теплее на душе. И потом, единение с народом, хоть и с отставанием в сутки.

— Сейчас на нашем торте о-о-очень сладкая вишенка, — сказал женский голос. — Антифашистский литературный анекдот от всенародно любимого Германа Азизовича, который он, как всегда, расскажет лично — прямо из своей банки пятого таера.

— Слышал еще до банки, — тут же отозвался хриплым волчьим басом Шарабан-Мухлюев. — Так что анекдот если не с бородой, то с усиками точно. Как говорят сегодня модные, но забывшие родную историю девочки, с «адольфычем»… Сейчас я намекну девчатам, какой в их «адольфыче» смысл, а заодно объясню, что такое был книжный маркетинг, когда книги еще выходили. Значит, так…

Классик выдержал театральную паузу.