Транскрипции программы Один с сайта «Эхо Москвы». 2015

Что была свобода? Простите, но за эту свободу нас держали, как за интимные части. «Что же, вы против свободы?» Нет, я за свободу, но я не хочу, чтобы моей свободой — писательской свободой, журналистской свободой — оплачивалось разорение научных институтов. Да, мне говорят: «А в этих НИИ только кофточки вязали и кофе пили». Нет, не только. В этих НИИ жила среда очень серьёзная. Да, может, экономически не могли больше её подкармливать, но надо было понимать, что Россия не живёт без великого проекта. И можно сделать этим проектом войну на Украине, а можно — полёт на Марс. Понятно, на какой стороне мой выбор.

«Жду Довлатова. Будет 25 лет со дня его смерти». Не хочу в день его смерти говорить о нём скептически, и так уже приходится довольно часто это делать. Да и, по-моему, мы говорим сейчас о людях гораздо более крупных, спорных и значительных.

«Быков, руки прочь от народа и президента. Эховское быдло». Непонятно, «эховское быдло» — это подпись или обращение. Вообще, ставьте знаки препинания. Не бойтесь. Даже неверно поставленные знаки препинания делают вашу речь более понятной. А вы, видимо, боитесь, что кто-то будет издеваться над ошибками. Не будем мы издеваться над ошибками! Мы будем подсказывать.

«Если бы сейчас провели референдум среди бывших республик о возвращении в СССР, какой процент был бы «за»?»

Ещё два года назад даже на Украине большинство, мне кажется, было бы или «за», или, во всяком случае, неопределённо бы ответило. Сегодня Россия во всём мира спозиционировала себя так, что, кажется, в бывший СССР никто особенно не хочет. Но, подчёркиваю, два года, пять лет назад, ещё в другой абсолютно вселенной представление о Русском мире было иное, и всё было бы иначе, и очень многие бы, вероятно, захотели в Советский Союз.

Я считаю, что распад Советского Союза — это величайшая трагедия, трагическая ошибка, которой можно было избежать. Многие думают так. Многие думаю, что нельзя было. Ну, бог им судья. Понимаете, я же здесь сижу не для того, чтобы давать верные ответы, а для того, чтобы вам было интересно и чтобы мне было интересно.

«Как Вы относитесь к Эйнштейну — человеку, физику и философу?» Я не могу оценить его физическую гениальность, хотя она для меня несомненная по многим отзывам. Как человек он мне весьма симпатичен, хотя я понимаю, что, как и все гении, он был человеком с большими странностями. Понимаете, он многие свои научные принципы пытался применить в жизни и особенно в политике, а это не всегда получается.

«Историк МГИМО Соловей, — да, есть такой замечательный историк: — «Россия сегодня нуждается в стабильности и возвращении к норме, — господи, да кто бы спорил? — То, что сейчас происходит в России — это ад, — нет, это чистилище. — С Украиной договориться можно. Лет через пять-семь их уже не будет. Братской «любви» быть не может. Сейчас это, по крайней мере, звучит цинично. Придётся искать деловые отношения»».

Я никогда не верил в то, что деловые отношения лучше братской любви. Я не прагматик в этом смысле. Я не думаю, что можно каким-то образом выстроить деловые отношения при взаимной ненависти. Все пары, живущие так, распадаются, а иногда заканчивают убийством. Нет, я за то, чтобы интеллигенция сделала то, что она должна делать, и попыталась нащупать язык для переговоров, чтобы она попыталась вернуть то общее, что у нас ещё есть. Это забота интеллигенции, а не политиков.

«Тележурналист Лев Новожёнов задался вечным «еврейским» вопросом и пришёл к неожиданным выводам: «Мне вдруг захотелось быть русским, потому что я еврей. Я хочу быть с теми, кого никто не любит». Что бы это значило?»

Ну, что бы это значило? В своё время один действительно настоящий графоман (не будем делать ему рекламу) написал роман, где доказывал, что произошёл в мире переход богоизбранности: раньше богоизбранными были евреи, а теперь ими стали русские. Если несколько скорректировать его позицию, абсолютно шовинистическую… Позиция его заключалась в том, что русские сегодня — главный народ на Земле, потому что они единственные хранители морали. Мне с этим довольно трудно согласиться. Не надо говорить, что это русофобия. Мне кажется, что русофобия — это как раз шовинизм.

Так вот, если говорить объективно, у меня есть ощущение, что некоторый переход богоизбранности в этом смысле действительно произошёл, потому что богоизбранность — это не пряник, это не бонус, а это испытание. Русские сегодня подвергаются невероятно серьёзным испытаниям. От них зависит сегодня… Им нужно практически заново слепить, выдумать свою историческую матрицу, потому что прежняя буксует. И насколько это удастся? Есть ли у нации творческие силы на то, чтобы перепридумать себя? От этого, собственно, всё и зависит. Либо мы будем бесконечно деградировать, либо мы пересоздадим себя сначала.