Читаем Транскрипции программы Один с сайта «Эхо Москвы». 2015 полностью

И. Лукьянова― Некоторые уже дедушки, да. И это ведь какая-то совершенно колоссальная ответственность, ведь на нас будет держаться мир для наших внуков.

Д. Филатов― Для внуков мир будет держаться на их родителях.

Д. Быков― Ну и на нас тоже, не надо. Бабушки и дедушки — это важная вещь. Кстати, Лукьянова, мы сейчас с тобой тут сидим, а может быть, ровно в это самое время ты и становишься бабушкой. Где находится в это время Женя, я понятия не имею.

И. Лукьянова― С подружками!

Д. Быков― Женя, если ты нас слышишь: веди себя прилично, умоляю тебя! Я не готов быть дедом ещё (хотя был им в армии).

И. Лукьянова― От подружек не заводятся внуки.

В. Иноземцева― Я тоже думала, что мир держится на бабушках, но когда я стала матерью, то поняла, что мир держится на подростках, потому что именно они…

Д. Быков― Они не дают нам скурвится, в общем.

В. Иноземцева― Они — как бы это и есть такая прерывная ткань. Это способ не повторять чужие ошибки.

Д. Быков― А где сейчас сынок твой, кстати, Никитос?

В. Иноземцева― Дома. Надеюсь, он меня слушает.

Д. Быков― Передай ему большой привет. Никита, мы очень рады.

У нас остаётся, ребята, пять минут в эфире, поэтому все желающие могут сказать что-нибудь важное. И это будет Репринцева, я чувствую, которая молчала-молчала…

В. Иноземцева― С Новым годом!

Д. Быков― С Новым годом, с новым счастьем! Давай, рыжая, говори.

П. Репринцева― Я тут внезапно поняла, что никому это стихотворение не нравится, оно как бы весьма и весьма сегодняшнее.

Д. Быков― Я надеюсь, без мата?

П. Репринцева― Ну, я мат перефразирую.

Д. Быков― Ты запикай.

П. Репринцева― Запикаю, да.

Д. Филатов― Я буду сидеть рядом и пикать.

(Смех.)

Д. Быков― Ладно, читай.

П. Репринцева

Думаю, что остаюсь,

Хотя ничего не хочется.

Вуаля! И отчизна, и отчество —

Как будто бы всё чужое.

Напьюсь, как и все, напьюсь,

Приветствуя прокажённых.

И снова чума по вотчине,

И надо, пожалуй, кротче мне,

Но — чёрт возьми! — не боюсь.

Пусть искры летят в темноту,

Пусть тьма с нами ляжет в кровать,

Ведь смысл лишь в том,

Кто тут останется зимовать.

Д. Быков― И мы останемся, и все будем вместе.

Д. Филатов― Можно я?

Д. Быков― Валяй! У тебя есть время.

Д. Филатов― Когда Виктор Анатольевич ещё только ходил с нами…

Д. Быков― В детский сад.

(Смех.)

В. Шендерович― Ты не примазывайся к нам, людям 1958 года.

Д. Филатов― …тогда я написал стихотворение и озаглавил его посвящением — В.Ш.

В. Шендерович― «Чтобы было не со злобы»?

Д. Филатов

Чтобы было не со злобы,

Чтобы вышло от души,

Имя правящей особы

На заборе напиши!

И подумай, что за мука —

Вглядываться в эту явь.

И простое слово «сука»

Справа рядышком добавь.

И спеши уже к бумаге —

Весь душевный, добрый весь.

И правителю, собаке,

Снова пенделя отвесь!

(Смех. Аплодисменты.)

И. Кохановский― Слушай, это какой же год-то, а?

Д. Филатов― Тот самый.

Д. Быков― Ребята, мы должны закруглиться, но мы идём продолжать, просто уже не в эфире. Мы встретили с вами Новый год. Было очень хорошо. Дай Бог его так и провести! Мы вас любим! С Новым годом, с новым счастьем!

Перейти на страницу:

Все книги серии Один

Похожие книги

Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде
Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Сборник исследований, подготовленных на архивных материалах, посвящен описанию истории ряда институций культуры Ленинграда и прежде всего ее завершения в эпоху, традиционно именуемую «великим переломом» от нэпа к сталинизму (конец 1920-х — первая половина 1930-х годов). Это Институт истории искусств (Зубовский), кооперативное издательство «Время», секция переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей, а также журнал «Литературная учеба». Эволюция и конец институций культуры представлены как судьбы отдельных лиц, поколений, социальных групп, как эволюция их речи. Исследовательская оптика, объединяющая представленные в сборнике статьи, настроена на микромасштаб, интерес к фигурам второго и третьего плана, к риторике и прагматике архивных документов, в том числе официальных, к подробной, вплоть до подневной, реконструкции событий.

Валерий Юрьевич Вьюгин , Ксения Андреевна Кумпан , Мария Эммануиловна Маликова , Татьяна Алексеевна Кукушкина

Литературоведение
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия
Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами
Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами

Барон Жиль де Ре, маршал Франции и алхимик, послуживший прототипом Синей Бороды, вошел в историю как едва ли не самый знаменитый садист, половой извращенец и серийный убийца. Но не сгустила ли краски народная молва, а вслед за ней и сказочник Шарль Перро — был ли барон столь порочен на самом деле? А Мазепа? Не пушкинский персонаж, а реальный гетман Украины — кто он был, предатель или герой? И что общего между красавицей черкешенкой Сатаней, ставшей женой русского дворянина Нечволодова, и лермонтовской Бэлой? И кто такая Евлалия Кадмина, чья судьба отразилась в героинях Тургенева, Куприна, Лескова и ряда других менее известных авторов? И были ли конкретные, а не собирательные прототипы у героев Фенимора Купера, Джорджа Оруэлла и Варлама Шаламова?Об этом и о многом другом рассказывает в своей в высшей степени занимательной книге писатель, автор газеты «Совершенно секретно» Сергей Макеев.

Сергей Львович Макеев

Биографии и Мемуары / История / Литературоведение / Образование и наука / Документальное