Транскрипции программы Один с сайта «Эхо Москвы». 2016 Июль - Декабрь

Дунский и Фрид были высокие сценаристы. Я часто употребляю слова такие в превосходной степени. Не только Холмс… Вот тут спрашивают про Холмса. Конечно, не только Холмс относится к числу их шедевров. Они создали совершенно удивительный тип советского героя — не только в «Я, Шаповалов», но прежде всего в «Служили два товарища» и «Экипаже». Вот «Экипаж», я думаю, лучший их сценарий (он назывался «Запас прочности»). Это такой тип, да, советского супермена. Они же написали, кстати, «Сказку странствий» для Митты, с которым очень дружили. Ну, они и «Арапа» написали, но главное — они написали «Сказку странствий».

Они очень не любили нищих и никогда им не подавали, не любили жалких, не любили беспомощных. Вот эта их такая жёсткая голливудская мораль… Я помню, я Фрида как-то спросил: «Валерий Семёнович, а вот сильно лагерный опыт на вас повлиял?» Он сказал: «Не думаю. Американское кино больше повлияло, прежде всего «Касабланка», — которую он, кстати, перевёл на русский язык. И сценарий в его переводе печатался в альманахе сценариев. Он был такой действительно русский американец, человек гениальной храбрости. И я думаю, что самое мощное их в языковом отношении произведение — вот эта новелла «Лучший из них», которая доступна в Сети. Почитайте её. Это, конечно, более значительный вклад в культуру, нежели блистательный их сценарий о Холмсе и Ватсоне.

Кстати, вот тут вопрос Андрея в том же ряду: «Почему мы симпатизируем Дракуле в фильме Копполы?»

Вопрос, как ни странно, близкий, потому что и Холмс в сценарии Дунского и Фрида, и Дракула у Копполы — это уже не персонажи экранизируемых произведений, это персонажи культурного мифа. А персонаж культурного мифа — как скорпион в масле, понимаете, или заспиртованный. Он уже не опасен, он не вызывает живой эмоции. Он вызывает не ненависть и не любовь, а он вызывает умиление. Это была такая культурология. Дунский и Фрид писали не про Холмса, а про образ Холмса. И Дракула снимает про образ вампира… то есть Коппола снимает про образ Дракулы. И точно так же, надо сказать… Вот кто-то из пишущих, кажется Рассадин, заметил, что и Захаров в экранизации «Двенадцати стульев» экранизирует не роман, а нашу культурную память о романе. Это не Бендер, а образ Бендера.

Кстати говоря, я собираюсь сейчас прочесть лекцию (наверное, прочту) о христологическом мифе как рецепте абсолютного бестселлера. Ведь, как мы установили с вами, и Холмс с его смертью и воскрешением, и Гарри Поттер, и Гамлет, и Бендер — это в разной степени персонажи жанра высокой пародии. А первая высокая пародия, плутовской роман первый — это, как мне представляется, Евангелие, в котором есть элементы научной, культурной, не высмеивающей, а переосмысляющей пародии на Ветхий Завет. Поэтому в Дракуле этот элемент пародии присутствует. А герой пародийного текста — как, скажем, Хулио Хуренито — он не может вызывать живой ненависти или такой живой любви, он вызывает эстетические чувства. А эстетические чувства — самые сильные.

«В чём, по-вашему, секрет сумасшедшего успеха Черубины де Габриак?»

Никакого сумасшедшего успеха не было, Наташа, а был очень узкий успех в очень небольшом культурном слое. Но интерес, феномен интереса, конечно, в эротических подтекстах. Понимаете, было два поэта такого садомазохизма — Брюсов, который пользовался успехом довольно широким, ну и Черубина де Габриак, Елизавета Васильева, которая была одержима теми же маниями (любила ломать руки своим поклонникам, пальцы ломать, ну и так далее). Черубина является носителем довольно модного в то время комплекса.

Но, к сожалению, Елизавета Васильева-Дмитриева была некрасивая. Она была, во-первых, толстая, как многие свидетельствуют. Потом она, конечно, похудела от хронической болезни печени, которая и сгубила её в конце концов. Но по-настоящему она была очень некрасивая: выпуклый лоб, хромота. И поэтому влюблялись в образ. И писала она всегда не от своего имени. Лучшие стихи написаны от имени Черубины или от имени китаянки средневековой. Она, как в анекдоте про Эдмунда Кина, могла появиться в любом образе, кроме своего. Поэтому успех её довольно локален. Хотя, безусловно, тема садомазохизма русского была очень модна и популярна, только Господь обделил её романтической красотой.

«Вопрос про «Vita Nostra» Дяченко. Четыре раза перечитывала трилогию, некоторые вещи не могу понять, — ну, если вы трилогией называете саму «Vita Nostra», то конечно. У «Vita Nostra» есть ещё продолжение — «Мигрант». — Главная героиня Сашка создала на экзамене мир без страха. Это мир из третьей части. Мир этот нестабилен и возможен только как идея. Получается, что экзамен она провалила. Встречала в давних интервью Дяченко, что для них финал «Vita Nostra» однозначно позитивный. Что-то у меня не сходится. Помогите разобраться».