Транскрипции программы Один с сайта «Эхо Москвы». 2016 Июль - Декабрь

Ну, во-первых, с его прозой вы уже знакомы, потому что «Как Маша поссорилась с подушкой» и «Бременские музыканты» — это сказки Василия Ливанова. И, кстати говоря, идея сценария «Андрея Рублёва» тоже принадлежит ему, просто Кончаловский и Тарковский написали её быстрее, чем он успел вернуться со съёмок.

Ливанов… Понимаете, какая штука? Лично мы не знакомы, к сожалению. Я видел его живьём два раза в жизни. Я много слышал о нём отзывов дурных. И у меня много вопросов к его книге о Пастернаке — книге, на мой взгляд, пристрастной и иногда очень несправедливой. Но он имеет право. Он знал Пастернака, а я — нет. Но при всём при том эта книга очень хорошая, очень интересная.

Проза его — ну, скажем, «Красная стрела» — это хорошая проза, профессиональная. Замечательно недавно написал один автор, что проза… ну, Битов это сказал в интервью «АиФ», что советская проза семидесятых — она, может быть, и скучна, и бесчеловечна, но она добротна, вот в ней есть это качество. Книги Ливанова добротны. И «Мой любимый клоун» неплохая книга, если это его. По-моему, это его. В общем… Да, его. Так что я бы вам рекомендовал это скорее прочесть.

Понимаете, проза артиста всегда интересна, потому что она психологична. Была такая популяция в семидесятые годы того, что называется «умный артист» — человек, который пишет иногда даже интереснее, чем снимается, интереснее, чем играет. Самый громкий, самый интересный человек в этом ряду, конечно, Юрский. Я искренне совершенно считаю… Не знаю, слушает он меня сейчас или нет. Если слушает, то привет вам, Сергей Юрьевич! Я надеюсь его не обидеть словами о том, что его пьеса, написанная в качестве Вацетиса, мне интереснее многих его ролей. И очень может статься, что со временем, когда уйдёт его потрясающее театральное обаяние (ну, лет через триста) и сохранится оно только на плёнках, но будут помнить Вацетиса больше, чем Юрского.

И, кстати говоря, наброски его романа, несколько глав, опубликованные в одной из его книг… Роман про спецслужбы, про КГБ — а это был один из самых страшных страхов людей семидесятых годов. Жутко интересная книга! Понимаете, он острый прозаик, настоящий. У него прекрасная драматургия, очень смешные стихи. И поэтому, мне кажется, Юрский-писатель интереснее Юрского-артиста, уж во всяком случае точно интереснее киноартиста.

Второй такой персонаж — это Ливанов. Третий — Филатов. Филатов представляется мне вообще бесконечно одарённым, разнообразным, значимым поэтом. Он был человек феерического ума и благородства. Многие ли знают, что «Разноцветную Москву» написали они с Качаном. Это ведь его песня: «Над Москвой встаёт зелёный восход». Или вот эта: «О, не лети так, жизнь…» Это же всё Филатов. Я уж не говорю о том, что когда он перестал играть, по физическим своим параметрам он не мог больше выходить на сцену… Он и умер, простудившись во время актёрского выступления, у него иммунитет был уже снижен. Но должен вам сказать, что он записал в это время гораздо сильнее. Последние стихотворные пьесы Филатова — «Голый король» или потрясающий совершенно «Опасный, очень опасный» по мотивам «Опасных связей»… Я был у него дома, когда он устраивал читку. И, конечно, это был абсолютно пир и остроумия, и актёрского мастерства. Он говорил: «Вот, на самом-то деле Вальмон — это роль, конечно, для меня. И мы бы с Ниной такого бы показали! Но сейчас уже для меня театр закрыт».

Но, конечно, Филатов как поэт в двадцать раз выше всех своих актёрских дарований, ну хоть вы тресните. Поэтому я думаю, что и Ливанов, во всяком случае его сказки и его повести семидесятых, и даже воспоминания о Пастернаке — это явления, скажем так, сопоставимые с его актёрским дарованием. Хотя, конечно, массовой популярности они бы ему не принесли.

Вот замечательное письмо от Виктора Полторацкого из Киева: «Особенно люблю, когда вы упоминаете в программе нашего общего старшего товарища — Евгения Яковлевича Марголита, — уже упомянул в связи с «Чапаевым». — К нам на высшие курсы он пришёл сразу после смерти Неи Зоркой. Женщина она была уникальная, но когда пришёл он… — многоточие и восторг. — А вот мой вопрос, — да, Витя, я попробую. — Считаете ли вы, что опыт, труд, ремесло и мастерство в искусстве ничего не значат, и с опытом огромное количество творцов ничего не приобретают, а без божественного откровения ничего не получается? Кино мне ближе, поэтому… Тарковский, Асанова, Хуциев, Феллини, Гайдай, Рязанов создали всё лучшее в своих первых, молодых фильмах. С опытом возросла техника, но даже Митта признавался нам, что его новые фильмы меньше нравятся ему самому. Схожая ситуация в литературе».

Ну, знаете, Витя, я с этим категорически не могу согласиться. Не знаю, как это обстоит в кино. Кино, наверное, искусство, с одной стороны, более непосредственное, с другой — более зависящее от упомянутого вами ремесла и техники. Я знаю одно: без техники в искусстве делать нечего, во всяком случае в литературе. И даже…