Транскрипция дыхания

на лужах мурашки — от дождя,

бросает зонт в озноб

от ветра,

и кислый привкус

сентября

у штемпеля в углу конверта,

печать размыта…

пелену

пересекают шрамы веток,

оторван неба край –

засучен,

его сырую бахрому

уж разъедают кляксы туч –

отправлено письмо

за сотни лет до нашей эры,

в почтовый ящик горизонта

было опущено оно,

галеры строк,

на них — рабы гребут,

прикованные

к буквам,

как рок,

накатывают времена Гомера –

и неотстроенная

Троя,

и непостроенная

вера…

Рига

косая челка ливня,

сквозь нее:

шпили, карнизы, башни

подступают

к горлу,

века наколоты, как чеки

на копье –

на алебарду Домского

собора,

но неподкупны перед временем

доспехи

твоих домов, музеев,

мостовых,

черты лица — чеканный гулкий

кремень,

вот угол близок…

как удар под-

дых,

или улыбка Моны Лизы

внезапен каждый

переулок…

Морская прогулка

ку-пол неба н-еж-ным с-ветом

отпускает мне

грехи,

тучи, тучи гарью с вет-ром –

в кап-юшен-ах

палачи!

В плав-ной дымке, словно

л-ада-н,

чере-дуются валы,

тлеют, тлеют ряд за ря-дом

белых гребней

фитили…

К Сфинксу

лукавая кошка,

копилка загадок,

ответь –

эта твердь

берегов — твоя Родина?

Тугого хвоста не дрогнула

плеть.

Продолжим –

тебе незнакомо слово

«украдена»?

Молчишь…

и лишь над ущельем

искрится твой взгляд,

как колючая проволока под

напряжением…

мне надо пройти,

ну что тебе стоит — пусти,

ведь это — не Фивы,

учти –

под тобою холодные волны

Невы –

не забывай про Эдипа.

Просека

резкий скрип

веток –

рас-трескался воздух,

как тонкое орг-

стекло,

в каждой трещинке

корчится голос,

как тихая поступь корней,

но

шаги их все чаще,

чаще, чаще,

и вибрирует грань…

дыханья

зеленых мундиров,

и углубляясь в безмолвную

чащу,

маршируют деревья –

стволы о-пушек –

вдаль, вдаль, вдаль…

Морзянка дождя

диагноз грозен — запущенная

осень.

В сквозном пожелтевшем дворе

сыпется с неба

морзянкой

дождь –

отчаянно слезятся капли –

точно точки

зрения,

сливаясь в падении в слитки

тире,

ветки деревьев

бьет озноб,

издавна вызубрив азбуку

Морзе –

ме-рзнут, мер-знут, мерз-нут…

Тени

Отверстие.

Еще! –

Наверстываю книгу –

вместо луны — дыра –

сквозняк эмоций –

Моцарт

сонату исполняет

при свеч-

ах!

Дрожу блаженно

средь вельмож,

я вхож к ним,

ведь они — лишь

тени…

Осень

ярко-красный фасад

закабален балконами,

окна взяты в квадрат –

как в кавычки закованы,

с крыши ржавой кровлей

каркает кар-

низ,

листья с коркой крови,

как перья пикируют

вниз,

я жду тебя у киоска (почти на самом углу),

где мост накинут хлестко

ошейником на Неву,

но не сдержать течения,

сбивающего с ног –

как видно, фантазия гения –

не для воды поводок,

предвижу — кого-то раню,

вызвав чесотку рук,

на реплику «Не Северянин…»

отвечу: «Разве Питер –

юг?»

Набережной обрежу

желчь отражения

крон.

Осень прилежно жалит

себя как скорпион…

Сургуч

мутное марево лета,

деревья куда-то бегут,

стела к небу воздета,

хлещет площади

кнут!

Навстречу ринулся дом,

в нем голосит лифт,

бро-сил-ся в ноги

пол,

каждый этаж — всхлип!

Рас-пахну-та настежь

дверь,

шар-ахнулась тесная

комната,

скомканной тенью стены –

поверь!

Люстра — в поту,

потолок сбит с толку,

гулко пульсирует в сиром

мозгу,

как пу-зырь-ки полюстрово –

стол чуть не столкнул!

На нем — оргия, путч

и лихорадка бумаг!

На белом конверте (не в такт) –

чер-ной ос-пой

сургуч…

Митинги ливней

жалят, жалят, словно

осы

желтые листья

осени,

сжали жадные губы

лица солнечных

лис…

Низкое-низкое небо

покры-лось коро-

стой ночи,

снимите митинги ливней

с Невских карнизов –

прочь!

Аплодисменты

ветер втирает блики в очки,

ветер пускает в глаза

пыль,

и набирает очки в почти

выигранной схватке

со мной,

демон-стративно терзает

газеты,

пере-вора-чивает вверх

дном:

урны, киоски, автомо-

били,

душит в борцовских объятиях

дом…

чувство такое, как будто избили,

а в ушах — как с истерео-

фонической ленты –

восторженных листьев апло-

дис-менты…

Без тебя (Е. Мельниковой)

без тебя

вымирают звуки,

без тебя

угасают краски,

без тебя

опускаются руки,

без тебя

вместо лиц — маски,

без тебя

стены стынут от скуки,

без тебя

с пере-боями солнце

вос-ходит, как

сердце:

без тебя, без тебя, без тебя…

Бессонница

неторопли-вой гремучей

змеей

в грудную клетку за-пол-зает

время –

татуи-ров-анная ртуть!

Тяжелое безжалостное бремя!

Оно пуль-сирует

тоской –

холо-дно-й, черной, скользкой –

не уснуть!

Круги

перед глазами — словно узорчатые

кольца…

сплошной терра-риум

в задохшейся груди…

и бьется, бьется, бьется

сердце –

яростной мангустой…

Слеза

красная кнопка звонка

налилась, как клоп –

вот-вот лоп-нет –

к ногтю! — откройте!

В воздухе звонкие брызги крови

бьются, свернувшись в капельки

дроби,

гулкого эха

шальная шрапнель

по бара-банным жжет пере-

понкам! — откройте!

По стенам — вены проводов,

ка коридоры насмотрелся вдов-оль –

поперек и вдоль! –

это какая-то коррида –

только углы вместо быков…

ори хоть «Да!», хоть «Нет!» -

голосовые связки — тоже нервы

(петлею виселицы стис-кивают горло) –

не рви… не рви… нервишки!

Отк-рой глаза!

Прерви молчание, иначе

тихой сапой

вылезет

слеза…

Что делать?

если бы ты была…

сейчас

со мною рядом,

я бы

знал, что

делать!

Прорубь ночи

костер был хрупок,

как хруст-

аль!

Гранитные клин-ки кин-жало-в

кидались ввысь –

на черный воздух, вдаль,

ы крови кривые ятаганы

голо-во-резали закат,

вон-заясь в горло г-ори-зонта.