Трансляция

Я терзаюсь в выборе между призывом о помощи или просто звонком по случайному номеру – тогда он бы, разумеется, убежал, – но тут мужчина протягивает мне руку.

Я отшатываюсь в ужасе, словно он взмахнул бревном, на котором налипли экскременты.

– Я могу… помочь тебе? – заикаюсь я.

– Боже, очень надеюсь, Дэйв. День выдался адский.

Я в шоке.

Моргаю раз, два.

Но я не ошибся: темные круги под глазами, ленивый калифорнийский акцент, а под запутанной и заросшей бородой – знаменитый шрам.

– Ксан?

Он улыбается. Делает шаг в мою сторону.

И продолжает дружески протягивать мне руку.

– Рад тебя видеть, приятель. Нам многое предстоит наверстать. Но сейчас я был бы не против выпить.

– Тебе это действительно нужно?

Я с тревогой смотрю, как Ксан открывает вторую бутылку «Будвайзера».

Загрубевшие пальцы охватывают стеклянное горлышко. Мелькает этикетка черного цвета.

Я качаю головой.

– Я не буду, Ксан.

– Как хочешь.

Когда мы ехали в лифте, Ксан прижал меня к стене, и я с трудом дышал – так воняло от большого босса. Но «бездомному» не терпелось поделиться со мной деталями своей удивительной трансформации.

– Для меня стало обузой, – объяснил он, – быть знаменитостью. Постоянные селфи с фанатами! Лесть вперемешку с ложью. Надоело.

По его словам, все стало настолько плохо, что он едва смог выстоять.

Ксан застрял в Штатах, где его преследовали бешеные активисты и протестующие. Он дошел до точки и даже не мог гулять рано утром по Центральному парку для того, чтобы собраться с мыслями. Не мог забежать в свой любимый японский ресторанчик и купить еду навынос.

Жизнь стала невыносимой. И он перестал мыться, бриться и обрезать ногти, а затем все изменилось.

Теперь он мог пойти куда угодно. Шаркал ли между покупателями на Пятой авеню или волочился за поклонниками бохо в Гринвич-Виллидж, никто и глазом не моргнул. И тогда Ксан – впервые за двадцать три года своей жизни – почувствовал себя счастливым.

Кто он? Аноним.

Никто.

– Это великолепно, – продолжает Ксан. – Свобода волнует. В наши дни люди стараются избежать такой жизни. Но я могу пойти куда угодно. Хотя думаю, что нужно пересмотреть мою маскировку – ведь я открылся тебе. В конце концов, ты никогда не умел хранить секреты…

Я молчал, пока мы шли по пустому бесконечному офисному пространству штаб-квартиры.

Здесь все автоматизировано. Сканеры отслеживают любые передвижения в лабиринте коридоров, и свет включается, как только мы оказываемся под очередной потолочной лампой.

Уходя, мы оставляем тьму позади себя. Это дезориентирует, прозрачные стены, полы и потолки трансформируются в унылые зеркала, отражая нас, по мере того как мы продвигаемся все глубже в «пузырь».

Маршрут мне неизвестен, и послушно плетусь за Ксаном. Спустя некоторое время мы оказываемся в комнате, где я впервые встретился с создателем МайндКаста.

Сегодня вечером у нас нет гитары, усилитель заменен мини-холодильником с пивом, и в наличии – два ярких мяча для фитнеса.

Ксан открывает вторую бутылку. Пиво шипит, и Ксан залпом выпивает половину. Я набираюсь смелости заговорить.

– Как поживает Катя?

Ксан продолжает пить, осушает бутылку и ставит ее на пол.

Вытирает пену на бороде и тянется к другой.

– Это проблема с интернетом, – произносит он и потряхивает бутылку. – Никакого уважения к жертве: полиция едва закончила снимать отпечатки пальцев, а ее имя и фотография уже появились в сети, и каждый может поглазеть на Катю. Мне жаль ее родных. Бедняги! Сплетни, спекуляции…

– А что о ней говорят?

Ксан вздыхает.

– К сожалению, много чего. Но подробностей пока нет. Судьба распорядилась так, что я вернулся сюда слишком поздно. Я застал полицию уже на месте преступления. Мне было тяжело…

– А как она?..

– Надеюсь, что она поправится. Доктор Хан лечит ее, и, по крайней мере, она в хороших руках. Кто бы мог такое предположить? Катя серьезно пострадала, а паршивцы-активисты – это вообще нечто! Сперва ты с овцами, а теперь – они! А Кате не повезло. Ты наверняка слышал, что они с ней сделали, да? Больные ублюдки. Она-то выкарабкается, но уже больше никогда не заговорит. Ужас! Катя – такая умница. Конечно, они все заранее разведали и прорвались в штаб-квартиру…

Ксан делает паузу, делает глоток пива.

– Они пытались ее заткнуть, вот так-то.

– Полиция уверена, что на нее напал активист?

– Эй, я не в курсе официальной линии, но вряд ли тебе нужно быть ракетостроителем, чтобы понять, кто преступник, или нейрохирургом – если на то пошло.

Он фыркает и приникает к бутылке.

– В любом случае, как бы ни была ужасна ситуация, я знаю, что ты проделал весь этот путь не для того, чтобы поболтать со мной о Кате. Давай-ка сменим тему…

Мяч для фитнеса заскрипел подо мной, когда я переложил свой вес в одну сторону.

– Дело в том, Ксан…

– Я понял тебя, приятель, – перебивает он.

– Ты… Ты знаешь про «Скайп», да?

– Брось, Дэвид. В этом же смысл шоу. Я все вижу. Мы все видели.

Он опять насмешливо фыркает и качает головой.