Трансмутация [СИ]

И они вчетвером стали раскладывать на песке скатерть, посуду и еду из плетеной корзины для пикника, пледы для лежания и коробки для сбора янтаря. Они заранее условились, что после трапезы все вместе отправятся на его поиски. И к концу дня определят победителя: кто наберет больше остальных этих застывших капелек, казавшихся медовыми. Ивар любил их сосать, как леденцовые карамельки.

Поели они быстро, а потом разбрелись по берегу и принялись босыми ногами разгребать песок.

— Я первый нашел, я первый! — закричал Ивар; в руках у него был кусочек янтаря, формой походивший на крупную божью коровку.

— Подари его мне! — попросила Настасья.

И её друг тут же отдал ей свою находку.

Впрочем, таких находок в тот день их ждало еще множество. Казалось, янтарь на взморье никто не собирал уже давно: в песке там и сям мелькали световые искорки. Одно было плохо: вода еще не успела прогреться. Дети забегали в неё время от времени, но почти тут же с визгом выскакивали обратно. И начинали дурачиться: бегали наперегонки — увязая в песке и периодически падая, — шутливо дубасили друг друга и брызгались холодной водой. Родителей Настасьи они не видели — но нисколько из-за этого не беспокоились. Куда больше Ивара волновали чайки: он боялся их и всё время озирался по сторонам — не подлетят ли они откуда-нибудь сзади? Вот потому-то, должно быть, он и сделал свое открытие.

— Смотри! — Он вдруг указал куда-то за спину своей подружке.

— Ага — смотри, смотри! — передразнила его Настасья. — Я отвернусь, а ты на меня — водой?

— Да нет же! Правда — погляди, что это там такое?

Настасья обернулась — и чуть не выронила коробочку с янтарем. На границе между лесистым берегом и пляжем, под нависшими корнями сосен, она увидела что-то вроде длинной полуподземной галереи — то ли пещеру, то ли грот. Это явно было творение природы — не человека. По идее, такая галерея и возникнуть-то не могла — должна была бы осыпаться. Но вот, поди ж ты — не осыпалась!

Увидеть вход в неё было почти невозможно: он казался низким и узким, как барсучья нора. Разглядеть его мог, пожалуй, только ребенок — и только с той точки берега, где они с Иваром находились.

— Туда можно забраться! — воскликнула Настасья. — И никто нас увидит. Даже мои мама и папа!

— Тогда бежим туда! Сделаем им сюрприз!

И они побежали: растрепанные, разгоряченные, гремя кусочками янтаря в пластиковых коробках. Потом — много позже — Настасья пришла к выводу, что именно в тот момент на пляже появились гости. Однако дети их появления не увидели. А главное — новоприбывшие тоже не увидели их с Иваром.

3

Пробираться под переплетением сосновых корней оказалось занятием непростым, даже опасным. Настасья падала дважды, и так треснулась коленкой о какой-то корневой выступ, что чуть не заплакала. А Ивар один раз провалился в песок по самый пояс. И Настасья едва-едва сумела помочь ему вылезти. Думала уже: придется бежать за родителями, звать их на помощь. И весь их сюрприз пойдет насмарку.

— Фу, — выдохнула она, когда её друг выбрался, наконец, из песчаной ловушки, — хорошо хоть это — не зыбучие пески. Мой дедушка рассказывал: такие бывают. Попадешь в них — и тонешь, как в болоте.

— А где же твои мама и папа? — спросил вдруг Ивар. — Я что-то их не вижу.

Настасья выглянула из-за переплетения корней — как из-за театральной кулисы. Их скатерть, корзина для пикника и пледы находились на прежнем месте; но её мамы и папы и вправду не было ни вблизи, ни в отдалении. Только их ярко-алые коробки для янтаря виднелись рядом с ребристым корзиночным боком.

— Может, они искупаться пошли? — предположила Настасья.

— Искупаться? В такой воде?

— Ну, мой папа даже в крещенской проруби купался. Он говорил мне, что… — Договорить она не успела: Ивар вдруг зажал ей рот перепачканной в песке ладонью и потянул за собой — вглубь природной галереи, в густую тень.

Девочка вывернулась из-под его руки и хотела было возмутиться, но Ивар тут же снова зажал ей рот и прошептал в самое ухо:

— Тише! Ничего не говори! Я думаю, это они.

И Настасья, проследив направление его взгляда, поняла: они — это вовсе не её родители. Это — те самые люди, рассказы о которых она слышала в гимназии и на улицах. О них говорили всегда шепотом, всегда — с оглядкой по сторонам. Как будто одно их упоминание могло навлечь беду на говорившего.

Настасья как-то спросила о них своего дедушку, который знал всё на свете. И тот сразу помрачнел. Но не стал наводить тень на плетень.

— Да, Настасьюшка, — сказал он, — люди с колбами, или просто колберы, действительно существуют. Недавно появились — примерно с год назад. Хотя во всех выпусках новостей говорят: ложные слухи, ни одного свидетеля нет. Да и не мудрено, что их нет…

Она попыталась тогда выведать у деда: почему это не мудрено? Но тот быстро перевел разговор на другую тему — не стал ничего объяснять.