Транснациональная корпорация

— Как раз таки отлично вижу! Поэтому как член общества, в котором живу, как ответственный работодатель и я иду на собственные траты, чтобы люди, пострадавшие от действий мошенника не умерли с голода.

Старик снова поморщился.

— И тем не менее, Его величество просит вас, после окончания объявленной акции больше её не повторять. Мы сами займёмся спасением голодающих, всё же это прерогатива государства.

— Могу вам обещать Дайго-сама, что если голодных не будет на улицах города, то я конечно не стану тратить личные деньги на это, — я низко склонил голову.

— Хорошо, спасибо за разговор, — тот кивнул, — вас проводят на выход из дворца.

— До свидания Дайго-сама, — я поклонился, — был рад вас видеть.

* * *

Когда за подростком закрылась дверь и он с телохранителями ушёл, створка помещения рядом с комнатой, где состоялся разговор, открылась и оттуда вышел сам император.

— Скользкий и неприятный, словно угорь, — задумчиво сказал он вслух.

— Было у кого учиться, — потёр виски глава службы безопасности, пытаясь встать в присутствии своего верховного родственника, но рука правителя удержала его на месте.

— Сиди, я понимаю, сколько на тебя сейчас свалилось. Сколько я потерял лично?

— Около миллиарда иен ваше императорское величество, — поморщился тот, — мы пытались получить больше дивидендов, так что по вашей просьбе вложили всё, что было из свободных активов.

— Остальные кланы?

— Ещё больше, сейчас пока все молчат, так как видят, что творится на улицах, но можно не сомневаться, что они все придут к нам с вопросами, на которые у меня нет ответов.

— Как это вообще случилось? Как мы проморгали Дайго?

— На это у меня нет ответа ваше императорское величество. Все было оформлено юридически чисто, продажи осуществлялись по личному желанию людей, реклама была оплачена, всё было на вид законно.

— Нужно на будущее запретить подобную деятельность, — заметил император, — боюсь даже предположить сумму общего ущерба.

— Это ещё не все проблемы, ваше императорское величество, — поморщился глава службы безопасности, — на меня вышли русские, они убеждены, что случившееся — наш план, чтобы их ограбить. Они требуют полную компенсацию своих потерь, иначе угрожают ещё большей войной, с разрушением уже клановых территорий.

— Да плевать я хотел, что они себе там придумали, — раздражённо ответил император, — нам нужно у себя разобраться, чтобы не упала экономика, до русских пока нет дел. Нападут — мы ответим ровно так же.

— Я тогда передам им ваши слова.

— Передай.

— Что насчёт Тонсу? Его голова здорово бы нам пригодилась при разгребании всего этого дерьма, а у парня не дюжие аналитические способности.

— Чем мы ему теперь заплатим? — поинтересовался император, — у нас даже слугам в этом месяце нечем заплатить.

— Может я поговорю с ним? Налоговые льготы? Бесхозные земли? Не обязательно ведь деньгами ему отдавать долг, — предложил Дайго Минамото.

— Если он тебе так нужен, то поговори, но я вижу его гнилую душонку, — покачал головой император, — у него на первом месте только прибыль и деньги.

— С такими людьми ваше императорское величество, проще всего работать, — не согласился с правителем родственник, — от них всегда понятно, чего ожидать, в отличие от идейных.

— Ладно, отчёт мне о потерях сегодня на стол, я должен знать сколько потеряли мы и кланы, а также чего ждать нам завтра.

— Слушаюсь ваше императорское величество.

* * *

Интересно было наблюдать, как корявая, закостенелая экономика клановой Японии, лишившись денежной подпорки, которую накопила за века, стала пробуксовывать и дышать на ладан. Это разделение труда, когда каждый делал что-то одно ещё сильнее стало довлеть над её падением, поскольку те, кто выращивал еду стали грести деньги, народу нужно было есть, а вот все побочные производства стали резко убыточны. Особенно те, что не приносили прямой прибыли.

На торги стали выставляться один актив за другим, а Коичи всё это отслеживал и приносил мне на согласование покупки. Я уже купил все японские газеты, пару нефтеперерабатывающих заводов, а также сталелитейный комбинат, на котором начали первыми умирать люди от голода. И раньше не очень прибыльный, сейчас он вообще ушёл в глубочайший минус.

Когда правительство подавило все протесты, и сделала жалкую попытку раздать еду, правда не очень успешную ввиду собственной нехватки средств, страну захлестнула волна самоубийств. Люди, понимая, что лишились вообще всего накладывали на себя руки и крематории перестали справляться с потоком трупов, которые целыми грузовиками свозились к ним со всего города.