Трансперсональный проект: психология, антропология, духовные традиции Том II. Российский трансперсональный проект

Все это говорит о том, что наше восприятие сформировано, что мы наполнены всевозможного рода конкретными ограничениями. Как нам быть в этой ситуации, когда между нами и миром всегда и неизбежно работает редактор реальности? Наука – тоже редактор реальности; эстетические критерии, меняющиеся от страны к стране, обычаи, каноны поведения, мода – тоже компоненты редактора реальности. Нас еще не было в планах, а редакторы реальности этой культуры, этой страны уже давным-давно работали, и мы вошли в этот мир и формируемся под влиянием этих редакторов реальности.

Все наши склонности, верования, мировоззрения, семейные взгляды, травмы, странные реакции, напряжения – все это в совокупности создает скоординированную, совершенную работу редактора реальности и уникальный для каждого просвет бытия, образует наш контакт с большим бытием, с миром. Бытие есть, оно никуда не уходило, но нам дана в восприятии, переживании только наша версия бытия, наш взгляд на мир. Прямо сейчас нечто происходит, прямо сейчас мы нечто воспринимаем, мы присутствуем при чем-то, мы даже можем сказать, что осознаем происходящее.

Как бы мы могли описать, что нечто осознаем? Сознание имеет некоторый момент заземленности, «здесь и сейчас», данного момента; некоторые координаты мы воспринимаем через органы чувств, что-то слышим, видим. То есть мы осознаем – присутствуем при этих вибрациях, сигналах, потоках информации. Через органы чувств происходит наш контакт с тем, что мы называем реальностью. Кроме известных каналов пять органов чувств современная психология и психотерапия выделяет еще канал пропреацепции – «внутренних телесных переживаний».

Также специально выделяется канал движения: в зависимости от того, как мы движемся, какова наша динамика, мы получаем очень точную информацию друг о друге («За него я замуж не пойду – он как увалень, танцевала с ним, все ноги отдавил; каков же он будет во всех других ситуациях»). Кто как себя проявляет, ведет себя, насколько пластичен, изящен и т.д., и все это с какой-то точки зрения имеет большое значение.

Далее выделяют невербальный канал, который называется интуиция и экстрасенсорика. Важный канал, который активен не только ночью, но и днем, – это канал сновидений. Еще одним каналом нашего контакта с миром является канал взаимоотношений. Он особенно важен в процессуальном подходе. В психологической практике о взаимоотношениях говорят, что здесь в качестве начальной точки отсчета все должно быть 50/50. Например, кто прав, как я тебя вижу, кто ты есть, что я думаю, что ты думаешь о себе? Это отправная точка. Дальше можно договариваться, в какую сторону сдвигаться, но никто никогда не может быть абсолютно правым, если он не святой, свободный от пристрастий.

Языковые картины мира

Любой язык – это уже определенного рода картина мира. Эту тему всесторонне исследовал Г. Гачев, который в серии работ обстоятельно сравнивает, как отличаются национальные картины мира, например, французского, английского, русского, немецкого языка. Действительно, разница намного более глубокая, чем мы могли подозревать. Мы думаем: «Такой же человек, только немного по-другому говорим, но по словарю переведем». Оказывается, нет. Если вы общаетесь с литовцем и говорите: «Солнце среднего рода», литовец ответит: «Сауле – женский род», Луна, женского рода, на литовском будет мужского; и если окажется, что в литовском языке более 50 процентов слов по отношению к русскому языку противоположны, то можно представить, каково мировоззрение литовца, когда у него в фольклоре матушка – солнце и батюшка – луна и диаметрально противоположное по отношению к русскому половое членение наиболее значимых мировых предметов, вещей и фигур. Можно найти множество различий в языковых картинах мира, но мы уже попадаем в мир, где язык нам предзадан, и мы входим в человеческий мир через тот язык, который мы начинаем употреблять, потому что другого способа войти в мир наших родителей, взрослых, семью у нас нет. Никто не говорит с нами на другом языке, и мы сами не знаем, можем ли мы говорить на другом языке.