Транзит

Не считая утреннего плохого самочувствия Мэри (которое, к сожалению, порой становилось еще и дневным, и вечерним), следующие несколько дней были самыми счастливыми в недолгой истории Лагеря Два.

Авери нарисовал карту острова - хотя карта, пожалуй, слишком громкое название для того, что у него получилось. Скорее, даже не карта, а примитивная схема, основанная на смутных воспоминаниях и приблизительных расчетах - скорее, плод богатого воображения, чем неопровержимый факт. Однако оценка расстояния, пройденного ими с Барбарой во время их Большого Путешествия (около сорока пяти миль) базировалась на времени, которое они реально провели в пути. С точностью до нескольких миль она казалась справедливой.

Таков, значит, был периметр их острова. Авери полагал, хотя и не был в том уверен, что очертаниями остров напоминает бутылку. Первый день и часть второго берег, похоже, (учитывая его изрезанность) плавно загибался в одном направлении. Затем он шел совершенно прямо, как горлышко бутылки, затем крутой поворот и снова прямо. Если идти по берегу, то до лагеря золотых людей было примерно двадцать миль. Если его представления о форме острова соответствуют действительности, то он располагался прямо напротив их собственного лагеря - в самой широкой части бутылки. Если двигаться напрямик через лес, то лагерь золотых людей и Лагерь Два разделяло всего каких-то восемь или десять миль.

- Теперь, когда мы знаем, как близко они живут, - сказал Том, - мне становится как-то не по себе. Что-то говорит мне, что рано или поздно у нас возникнут проблемы.

- Вполне вероятно, - кивнул Авери. - Но пока что у нас нет особых причин для беспокойства - если не считать случая с Лагерем Один. Может, они тоже не хотят рисковать. Если бы мы раньше узнали, где они живут, и нанесли им ответный визит, то холодная война вполне могла бы перерасти в настоящую.

- Все равно, я хотел бы как следует рассмотреть их лагерь, - заявил Том. - Кто его знает, вдруг замечу что-нибудь полезное.

- Слишком опасно, - покачал головой Авери. - Если тебя заметят, это может стать поводом для конфликта. Нам с Барбарой повезло. Как-то оно получится в следующий раз - если следующий раз вообще будете Черт его знает. Постепенно мы постараемся с ними подружиться. Но не стоит торопиться.

На том и порешили. Вдохновленные, однако, успехами золотых людей, Том и Авери начали всерьез обдумывать возможность постройки более надежного жилища, нежели палатка. А тут еще беременность Мэри. Ничто, в общем-то, не мешало принять роды и в палатке, но это почему-то казалось неуместным и нелепым. Кроме того, Они, похоже, (шло время, и это предположение превращалось в уверенность) вовсе не собирались нагрянуть на остров с обратными билетами на Землю. А значит, жить им тут еще долго. А раз так, то Лагерь Два можно рассматривать только как временное решение. Скоро им потребуются более просторные апартаменты. Как заявил Том (лишь отчасти шутя), если уж они решили основать племя, то должны позаботиться о Lebensraum[2].

Дни становились все жарче, и больше всех от этого страдала Мэри. Жара и утреннее недомогание - ее сил просто-напросто не хватало, и она делалась вялой и апатичной. Но, к счастью, дней через десять после возвращения Авери и Барбары из них трехдневного круиза, пошел дождь - даже не ливень, а настоящий потоп. Он продолжался целую неделю - и за это время воздух стал прохладнее и свежее. Не считая неизбежных походов за едой и водой, они все время проводили в палатках, читая, слушая музыку, занимаясь любовью.

Барбара очень даже обрадовалась непрерывным дождям - ведь это означало, что большую часть времени они с Авери проводили вдвоем. У них еще оставалось так много всего, чем хотелось поделиться друг с другом. Единственным недостатком можно, пожалуй, считать то, что в это время было невозможно готовить. Несмотря на обилие фруктов, вскоре они начали скучать по рыбе и мясу.

Но вот однажды дождь кончился. Они вылезли из палаток и увидели перед собой свежий, переливающийся на солнце мир...

Авери снова начал писать. Он писал, как одержимый... словно пытаясь наверстать упущенное за много лет время.

Много месяцев в его сундуке валялись ненужные и нежеланные краски и холсты. Но теперь он вдруг с бесконечной радостью вытащил их на свет божий. Как он был благодарен Им за этот подарок! Как счастлив он был оттого, что живет в этом мире.

Теперь, когда им вновь овладело страстное желание писать, он больше ни о чем другом и думать не мог... кроме Барбары. Охота, рыбалка, сбор фруктов, поиск нового места для лагеря, даже купание - все это отошло на второй план. Все это только мешало Авери. Самыми главными в его жизни стали вопросы формы и текстуры, и композиции. Теперь он глядел на мир, в который попал, совсем другими глазами. Он словно увидел его впервые. Ну, кому еще из художников за всю историю человечества представлялась такая необычайная возможность? Авери работал и считал себя очень счастливым человеком.