Трапеция (ЛП)

- Мы не хотим, чтобы кто-то обладал преимуществом перед другими.

- Конечно, нет, сэр, – сухо согласился Томми.

Какие еще преимущества? Я что, в цирке в баскетбол играл?

- Ничего личного, Том. Такое могло случиться с каждым. Например, олимпийская

звезда Джим Торп… слыхал о таком? Так вот, его дисквалифицировали на

Олимпийских играх, потому что он год играл в бейсбол на

полупрофессиональном уровне.

Тренер Сеймур говорил еще несколько минут, задавая глупые вопросы о цирке –

видно, пытался убедить, что действительно не питает личной неприязни. Но

Томми отвечал односложно и ушел при первой же возможности.

Теперь, в своей комнате, мальчик снова размышлял об окружающей его

отчужденности. Он мог поддерживать себя в форме физически, но чувства

тайминга, точности и равновесия требовали практики не меньше. Следующим

летом понадобятся недели, если не месяцы, чтобы вернуться на тот уровень, где

он был в сентябре. Все артисты брали отпуск в конце сезона, однако не такой

длинный. Надо было трудиться, тренироваться. Одно дело, если ты любитель, работающий от случая к случаю – когда у кого-то есть время научить. Но если он

хочет выступать на манеже в следующем году – а он хотел – следовало

репетировать. Причем с кем-то.

Сбросив обувь, Томми пошел в кухню за молоком. Но, открыв дверцу

холодильника, он услышал отца во второй спальне. Изумленный, Томми собрался

было окликнуть его, однако быстро захлопнул рот. Отец делал неслыханное –

повышал голос. Как и все люди, работающие с большими кошками, Том Зейн

двигался быстро, но не резко. А еще подчеркнуто ровно и тихо говорил. Сейчас

же он кричал в явственном гневе.

- Да, черт побери, а еще это значит, что тебе пора завязывать с этой чепухой и

перебираться со мной на зимнюю стоянку! Бесс, хватит уже все усложнять!

- Том, ему всего четырнадцать. Ему надо жить нормальной жизнью. Вечеринки, свидания, бейсбол, баскетбол, рыбалка…

- Слишком поздно, дорогая. Слушай, наверное, это моя вина… мне хотелось, чтобы ты и парень ездили со мной. Но Томми… признайся, что…

Томми на цыпочках вернулся в спальню, обулся и намеренно шумно протопал в

кухню.

- Мам, я дома!

Родители вошли в комнату, и Томми притворился удивленным.

- Ой, папа, что это ты тут делаешь? Сегодня ведь среда.

- У меня должна быть причина?

Томми пожал плечами.

- Ты сегодня поздно, – заметила мама. – Что-то случилось?

- Разговаривал с тренером. Меня не берут в команду.

- Почему же, сынок? – поинтересовался Том Зейн.

- Тренер сказал… видно, у них есть какое-то правило… В общем, я

профессионально занимался гимнастикой. И поэтому им не подхожу. Я ему не

говорил… Наверное, кто-то узнал. Он сказал, это будет нечестно по отношению к

другим детям.

- Видишь? – сказала Элизабет Зейн поверх головы сына.

- Я вижу одно, – Том выдвинул челюсть. – Если бы он ходил в школу рядом с

зимней стоянкой, где цирковых не держат за чудаков, ему не пришлось бы сейчас

это рассказывать. Тебе очень хотелось в команду, Том-младший?

Томми посмотрел отцу в глаза.

- Нет, папа. Не особенно

Том Зейн не ответил.

- Беги одевайся. Хочу свозить вас с мамой к Ламбету. Король так одряхлел, что

его пришлось пристрелить, и Ламбет купил нового льва. Я с ним еще не работал,

– отец полез в карман. – Тебе письмо. Пришло на зимнюю стоянку.

Удивленный, Томми взял конверт. Он никогда не получал писем, а для

традиционного рождественского поздравления от Маленькой Энн было еще

слишком рано.

В конверте лежала цветная открытка – с песком и голубым океаном. На чистой

стороне Марио написал: «Я сейчас даю уроки в балетной школе. Мало кто учится

так же легко, как ты. Анжело передает привет. Скоро встретимся». Томми

впервые увидел почерк Марио – квадратный, очень мелкий, с прямыми строчками

и тщательно выведенными горизонтальными палочками у каждой буквы «т» –

больше похожий на рисунок, чем на письмо.

Положив открытку в карман пальто, Томми пошел к машине.

Запах зимней стоянки – животных, ткани, сена, стружки, навоза – был знакомый, и Томми понял, что соскучился. Вокруг было довольно пусто. Мало кто из

артистов оставался с Ламбетом на зиму: большая их часть расходились по

стационарным циркам и театрам.

Томми заглянул в трейлер Ма Лейти, показал ей открытку – от этого одиночество

стало еще острее. На манеже работали всадники. Вернувшись, в конце концов, к

родителям, Томми обнаружил, что к ним присоединился Большой Джим Ламбет.

Мама почесывала старика Люцифера палкой сквозь решетку, и Томми поежился.

Он не любил котов.

Люцифер появился на свет в цирке – Томми слышал эту историю сотни раз. Как и

большинство родившихся в неволе хищников, Люцифера сразу забрали от матери

– запертые за решеткой львицы обычно убивают новорожденных. Бесс Зейн

выкормила котенка из бутылочки. Он спал с ней в одной кровати, пока не стал

почти взрослым.

Все в цирке знали, что Бесс умеет ладить с животными. Когда Томми был совсем

маленьким, она выходила в большую клетку с отцом – открывала и закрывала

решетки, иногда работала со зверями. Со львами мать управлялась так же

хорошо, как отец, но перестала выступать на манеже, когда Томми исполнилось