Трапеция

Низенький, в годах, с морщинистым загорелым лицом и сильной хромотой, он однако выглядел проворным. Его выцветшие рыжеватые волосы когда-то, наверное, пламенели так же, как шевелюра Томми.

— Прошу прощения, — заговорил незнакомец, когда Томми начал подниматься. — Вы случайно не молодой человек, которого зовут Марио Сантелли?

Томми покачал головой.

— Нет, Марио вон там, разговаривает с Джейком Дэвисом.

— Простите, мне редко выпадает шанс полюбоваться полетами, — сказал незнакомец.

Он был одет в поношенную рубашку и вытертый комбинезон, но выговор выдавал в нем образованного человека. Пожалуй, был даже легкий, не совсем американский акцент, напомнивший Томми о Бетси Джентри или отце Изабеллы Берд. Что ж, среди рабочих встречались люди, которые пришли в это занятие из какой-то иной жизни. В цирке не принято интересоваться чужим прошлым.

— Я слышал, что один из юных гимнастов выполняет тройное сальто, и попросил Сэнди подменить меня в надежде увидеть его репетицию.

Марио, услышав его слова, поднял брови.

— Хотите взглянуть? Хорошо, погодите минутку.

Он вскарабкался по лестнице и крикнул Джонни:

— Анжело еще не выходил?

— У него на трико шов разошелся. Пришлось новые разыскивать, — отозвался Джонни. — Скоро будет. А что?

— Да вот, хочу тройное попробовать. Ладно, сиди там… ты же разорялся, что умеешь все, что умеет Анжело, да еще и лучше. Теперь доказывай.

И Марио лихо расхохотался. Джонни повис на подколенках, а Томми нахмурился.

— Думаешь, справится?

— Расслабься, Везунчик. Когда Джок хорош, он очень, очень хорош. Сможешь подать мне перекладину?

Томми посмотрел скептически. Обычно это дело доверялось только Папаше Тони. Или, дома в тренировочном зале, Люсии.

— Постараюсь.

— Подтянись немного, Джонни. Да, так сойдет.

И Марио тщательно вытер руки пропитанным канифолью платком.

— Серьезно? — не успокаивался Томми. — Чтобы выпендриться перед рабочим?

Марио широко улыбнулся.

— Малыш, а где еще ты найдешь настоящего ценителя? В мире куча мест, куда можно податься. Если уж человек идет на такую работу, значит, цирк для него не пустой звук. Могу побиться об заклад, этот сморчок знает о полетах больше, чем зеваки, которые бронируют билеты по шесть баксов.

Напряженно наблюдая за ровным качем Джонни, Томми потрогал приколотый изнутри к воротнику значок.

«Да, у него хороший тайминг».

Улыбка Марио пропала. Он взял перекладину, раскачался — все выше и выше.

Томми как всегда затаил дыхание, когда человек и трапеция разъединились.

Марио сделал первый оборот, второй, порывистый третий… Быстрая крепкая хватка — и они с Джонни уже раскачивались вместе. Томми подал трапецию, но, отпуская перекладину, понимал уже, что поторопился. Марио тоже это знал и из рук Джонни прыгнул прямо в сетку. Томми поймал трапецию, повесил ее на крючок и тоже кувыркнулся вниз.

Человечек по-прежнему стоял внизу и улыбался.

— Могу ли я поздравить вас с чудесным выступлением? Или вы суеверны на этот счет?

— Ничуть, — удивленно отозвался Марио.

— Вы не могли бы сказать, сколько вам лет, мальчик мой?

— Двадцать три.

— Так молоды? И долго вы это делаете?

— Начал пытаться около девятнадцати. Но еще не каждый раз получается.

— Ни у кого не получается, — сказал униформист. — Думаю, восемь из десяти до сих пор остается рекордом.

— Да, и никто, кроме Барни Парриша и Фортунати, до этого рекорда не добрался. У меня где-то шесть из десяти в хорошие дни.

— Почему вы решили попробовать? — неожиданно спросил человечек.

— Один бог знает, — Марио пожал плечами. — Наверное, что-то доказывал.

Мужчина медленно кивнул.

— Насколько скучной была бы жизнь, если бы в ней не было якобы недостижимых целей. Возможно, когда-нибудь, в пожилом возрасте, если, конечно, проживете так долго, вы будете стоять на моем месте и смотреть, как какой-нибудь юноша работает над четырьмя сальто.

— Невозможно, — скривился Марио. — Не получится, это физически невозможно.

Разве что если увеличить расстояние между трапецией и ловиторкой, но тогда тебя не удержит вверху.

Человечек пожал плечами.

— И все-таки, знаете ли, я никогда не верил в ограничивающие факторы. Я верю, что наступит день, когда какой-нибудь бегун пробежит милю за четыре минуты, а ведь сейчас говорят, будто это физически невозможно. И что человек покорит гору Эверест в Тибете. А кто-то сделает четыре сальто к ловитору.

Марио фыркнул.

— Вы еще скажите, что когда-нибудь человек пройдется по Луне!

— И даже это не должно быть невозможным, — задумчиво проговорил человечек. — Почему бы и нет? Если вы не верите, то зачем пробовали тройное?

Марио засмеялся.

— Тут вы меня подловили. Но я знал, что это возможно. Видел Джима Фортунати, когда был ребенком. И знавал парочку парней, которые делали это до него.

— И все же, — продолжал человечек своим тихим голосом с едва заметным акцентом, — тройное сальто долгое время считалось невозможным трюком, чем-то, на что не способны плоть и кровь. Первый раз его выполнили по случайности, чистой случайности. Это сделал Джерард Майт и страшно удивился, что выжил.