Трапезундская империя и Западноевропейские государства в XIII–XV вв.

Виссарион Никейский называл свою родину «эргастирием и эмпорием всей вселенной»[129], Иоанн Евгеник писал, что Трапезунд сам для себя производил все необходимое и нуждался в малом из привозимого извне, в то время как во многих его продуктах нуждались приезжие купцы[130]. Но это — данные энкомиев. Их можно принять лишь за свидетельство (может быть, преувеличенное) о наличии ремесленного производства и его связях с торговлей, не более. Правда, энкомий Виссариона отличается в ряду произведений этого жанра большей конкретностью и предметностью описаний. При неизбежной некоторой формализации и стандартизации энкомий довольно точно описывает многие средневековые реалии Трапезунда, чему есть убедительные подтверждения в произведениях других авторов, в документах и топографических данных. Ряд сведений Виссариона, уроженца Трапезунда, уже давно имеет репутацию надежности у исследователей[131]. Виссарион писал, что мастерские в Трапезунде были расположены прямо на рыночной площади, за стенами города (на Майдане). Здесь ремесленники непосредственно сбывали свою продукцию и покупали нужные им товары[132].

Немалая группа трапезундских ремесленников была занята в строительном деле[133]. Это были и каменотесы, и печники, и плотники, и корабелы[134]. Постоянная военная угроза вынуждала уделять большое внимание возведению фортификационных сооружений[135]. Материал для строителей отчасти поставляли лесорубы[136]. Вторая большая группа мастеров представлена металлистами: кузнецами и мастерами по железу[137] и серебру[138], ювелирами[139], оружейниками[140]. Третьей группой ремесленников были ткачи, производившие разные виды дорогих узорчатых и простых тканей, а также чесальщики шерсти. Наличие последних говорит о том, что часть ввозимого в Трапезунд сырья подвергалась в городе ремесленной доработке[141]. Производство в Трапезунде вязаных изделий для продажи, шерстяной и шелковой одежды отмечалось в источниках до XIII в.[142] Четвертая группа объединяла портных и мастеровых, делавших всякого рода мелкий ремонт[143], сапожников, чья продукция была довольно значительна и экспортировалась[144], гончаров и различных ремесленников, производивших посуду[145], пекарей и поваров[146]. Часто между отдельными специальностями трудно провести грань, они мало дифференцированы. Кузнецы, например, занимались заточкой оружия и ножей, они же являлись коновалами[147]; профессии сапожников и портных совмещались[148]. Ряд ремесленных профессий прикладного характера был связан исключительно с обслуживанием внутренних нужд и потребностей торговли эмпория. В Трапезунде имелось также много неквалифицированной рабочей силы: грузчиков, переносивших товары за очень небольшое вознаграждение[149], водоносов[150], прачек[151] и других наемных работников[152].

Немало ремесленников, вероятно, занимались добычей полезных ископаемых. Правда, часть горнорудных разработок была утрачена в XIV в., но даже рудники, находившиеся на мусульманской территории, продолжали тяготеть к Трапезунду как к крупному рынку сбыта. Важнейшее значение имела добыча квасцов в Халивии, близ Керасунта (Шарки Карахиссар) и далее, в районах Сиваса[153]. Трапезундские месторождения квасцов не уступали знаменитым Фокейским. В средние века квасцы весьма ценились как важнейшее сырье для текстильной, красильной и суконной промышленности и широко экспортировались в Европу[154]. Эксплуатация железных месторождений в районе Трапезунда — Керасунта продолжалась с античных времен в течение всего средневековья[155]. Древнюю историю имели и серебряные рудники Халивии, а также Пайперта и Гюмюшане[156]. Последние были основным источником поступления серебра для местной монетной чеканки минимум до начала XIV в.[157] В первой трети XIII в., когда Синоп и область Джаника (Чаник) входили в состав империи, казна получала значительные прибыли от добычи меди: месторождения Синопа и Кастамона считались лучшими в Передней Азии. В середине XV в. доходы с них составляли 200 тыс. золотых монет ежегодно (из них 50 тыс. уплачивалось как дань султану)[158]. Даже после завоевания Синопа сельджуками в 1214 г. Трапезунд продолжал пользоваться частью доходов, осуществляя экономические связи с этими районами[159].