Трапезундская империя и Западноевропейские государства в XIII–XV вв.

Нам представляется, что особое значение Трапезунд приобрел еще в VIII–X вв., когда стал видным центром арабо-византийской торговли. Сюда стекались купцы из Ивирии и Месопотамии, Сирии и Херсонеса, здесь торговали греки из Константинополя и окрестных городов, армяне, черкесы, евреи, колхи и жители Крыма[77]. В X в. через Трапезунд на восток вывозились парча, сукно, льняные ткани, знаменитый греческий атлас — важнейший продукт экспорта Византии[78]. По свидетельству Мукаддаси, в Трапезунде тогда находилась самая важная торговая колония мусульман в Византии[79]. В XII в., как сообщал ал-Идриси, Трапезунд и прилегавшие к нему понтийские города (Иней, Керасунт) были важными торговыми центрами, а сам Трапезунд — главной базой и складочным пунктом греко-мусульманской торговли[80]. Из Трапезунда начинался путь в Персию и Среднюю Азию, а затем — в Китай. С образованием Иконийского султаната Трапезунд стал его черноморскими торговыми воротами, связывал его с русскими и половецкими землями, регулировал деятельность крупной мусульманской ярмарки в Сивасе. Блокирование ее в 1205/1206 г. вызвало поход султана Рума Гийас ад-дина Кай-Хусрау I против Трапезунда[81]. Международный характер в это время имели трапезундская ярмарка и византийский таможенный пункт в Трапезунде[82]. Однако при всей величине торговли VIII–XII вв. ее масштабы были значительно скромнее, чем в последующий период. Наступивший подъем чаще всего объясняли открытием новых торговых путей. Этот фактор действительно немаловажен. Но первой причиной было освобождение от стеснительной опеки Константинополя после 1204 г. Уже Ф. И. Успенский заметил, что непосредственные связи итальянцев с Трапезундом, Крымом, Сирией, Египтом, Кипром погубили значение Константинополя как складочно-распределительного центра на Леванте[83]. Развивая эту мысль, советские ученые показали, что упадок производства в столице сочетался с некоторым подъемом провинциальных городов, ранее сдерживавшимся городом-Левиафаном, развитие которого частично осуществлялось за счет византийской провинции[84]. Ее торгово-ремесленное население, как и знать, было заинтересовано в ослаблении влияния купеческой верхушки столицы. На этой основе произошла их временная консолидация и был обеспечен известный подъем, связанный не столько с ростом ремесленного производства, сколько с развитием торговли, притом в первую очередь сельскохозяйственными продуктами[85]. Практически византийские провинциальные города, включая и Трапезунд, становились очагами локальной централизации, противостоящей одновременно гегемонизму столицы и силам феодальной анархии на местах [86]. К XIII в. в Трапезунде сложился союз местной знати и торгово-ремесленных кругов. Но феодалы Понта были не столько заинтересованы в сбыте продуктов земледелия (их подчас не хватало для потребления в самой империи), сколько в извлечении выгод из транзитной торговли и местного ремесла. Уничтожение финансового и административного контроля Византии явилось известным стимулом к развитию последних. Кроме того, сами трапезундские феодалы обладали сравнительно небольшими земельными владениями, число париков в них не превышало 30–40[87]. Крупнейшие феодалы провинции постоянно находились на административной и военной службе в Трапезунде: этим обеспечивалась их заинтересованность в увеличении доходов императорской казны, значительная часть которых извлекалась из торговых коммеркиев.

Второй причиной оживления трапезундской торговли было увеличение спроса на полезные ископаемые и некоторые продукты ремесла империи Великих Комнинов и прилегавших районов. К. Каэн отмечал рост спроса на минералы и металлы в мусульманских городах Малой Азии[88]. Это обеспечивало приток сельджукских и персидских купцов в Трапезунд. В ряде трапезундских товаров, особенно квасцах, практически не добываемых тогда в Европе, остро нуждались итальянские купцы.