Траурный эндшпиль (СИ)

Возникла пауза, причём из тех пауз, которые возникают именно в таких случаях, когда от правильного ответа зависит вообще всё.

— Да прикалываюсь, конечно же… — нарушил эту напряжённую паузу Никонов.

Но я ему, почему-то, не поверил. Неискренне как-то прозвучало. И он тоже понял что-то по моему взгляду.

Быстро опускаю руку к топору, но ифрит сразу же атакует меня, сбивая с ног.

— Стоп! — выкрикнул Иван. — Стоп! Я всё понял! Эй, слезь с него!

Ифрит слезла с меня и я увидел причину такой неожиданной мирной инициативы. У правого глаза Ивана неподвижно висела вилка.

Я поднимаюсь на ноги, вытаскиваю из кобуры обрез двустволки и навожу его на Ивана.

— Вилкой в глаз или… — усмехнулась Елизавета.

— Ха-ха, смешно, — без улыбки и смеха произнёс Никонов. — Кэп, я же прикалываюсь…

— Ага, — киваю я и нажимаю на спусковой крючок.

Мозги разлетаются по помещению, а дробь впивается в стену мелкими точечками.

— Зачем? — спросила Елизавета.

— Он напал на меня, — пожал я плечами, после чего посмотрел на ошалевшую гостью из параллельного мира.

Ифрит на месте, стоит в состоянии охеревания. Очередное доказательство того, что сверхспособности привязаны к чему-то реальному.

Если написано, что меч принадлежал мученику Кассию — значит, так и есть на самом деле.

Если есть боги — значит, они существовали объективно, а не были созданы проклятыми масками.

— Что будем делать с этой? — спросила Елизавета.

— Не знаю, честно говоря, — ответил я и перезарядил обрез. — Выкинем за борт? Или пристрелим?

Похоже, что она нас прекрасно понимает, судя по реакции. А она испугалась.

— Куруш, я готова служить тебе, — упала она на колени. — Сделаю всё, что хочешь, только не убивай.

— Что-то подозрительно покладистая она, не думаешь? — посмотрел я на Елизавету.

В этот момент в помещение ворвался вооружённый автоматом Аршанин, а за ним влетела группа из пяти вооружённых абордажников.

— Что происходит?! Где стрельба?! — выкрикнул старший мичман.

— Всё уже, отстрелялись, — ответил я. — Никонов напал на меня, а я отреагировал.

— А это кто?! — ткнул Аршанин автоматом в сторону ифрита.

— Это ифрит, — вздохнул я. — Тяжёлое наследие царского режима…

— А чего голая? — удивлённо вопросил старший мичман.

— Да я откуда знаю? — спросил я у него. — Она появилась пару минут назад. Точнее, Никонов выдернул её из параллельного мира.

— А чего он дурканул-то? — не понял старший мичман.

— Да поди разбери, — пожал я плечами. — Основной версией предлагаю считать следующее: принятая сверхспособность слишком сильно и слишком сразу дала ему в голову, после чего фляжка протекла и он начал дурковать. Полагаю, что мыслишки о том, чтобы получить сверхспособность и комфортно устроиться на самой вершине нашей нездоровой социальной пирамиды, были у него в голове уже очень давно.

— Он всегда казался мне слегка с прибабахом, больно балагуристый какой-то был, — признался Аршанин. — Ну, что ж поделать, сам выбрал свою судьбу. Хотя ты мог бы и вывести наружу, прежде чем ему голову дырявить…

— Что же делать с тобой, чудище иномирное? — перевёл я взгляд на ифрита.

— Я буду служить тебе, клянусь, — ответила она. — Двадцать лет.

— Как я могу быть уверен в том, что ты меня не кинешь? — спросил я.

— Клятва священна, — ответила ифрит.

— Мы, вообще-то, простые шурави, клятвы перед шурави не стоят ничего, — усмехнулся я и наткнулся на озадаченный взгляд Аршанина. — Это мне односельчанин сказал, он служил в ОКСВА.

— Чем я могу доказать свою верность клятве? — спросила ифрит.

— Как тебя звать? — задал я вопрос. — И кто-нибудь, принесите ей простыню или что-то вроде того, неприлично же!

— Ахмара, — представилась она. — Восемьдесят третья дочь Ахмара Внушительного, младшего хакима Полей Пламени.

Один из абордажников сбегал в госпиталь и принёс простыню, в которую и обернулась ифрит.

— Сейчас мы с тобой, Ахмара, сходим к алтарю, посвящённому богу Зелу, — сообщил я ей. — И там ты принесёшь клятву, но не мне. Принесёшь клятву верности идеям Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, а также самой Коммуне. На двадцать лет.

— Кто эти боги? — напрягшись, спросила ифрит.

— Ха-ха! — хохотнул Аршанин.

Его поддержали абордажники, а Елизавета лишь слабо улыбнулась, продолжая держать вилку в боевой готовности.

— Это не боги, а давно мёртвые люди, — пояснил я. — Великие, кто бы и как к ним ни относился.

— Я не могу служить мёртвым, — покачала головой Ахмара.

— Так я и не говорю тебе служить им, — усмехнулся я. — Я говорю тебе, что ты будешь служить их идеям. А также Коммуне — государству, растущему на руинах мёртвого мира. Идём.

Алтарь стоял на палубе — там же, где и упал. Зел, пока что, никак не показывал себя, сидит, наверное, ждёт подходящего времени…

— Встань перед алтарём на одно колено, — велел я ифриту.

Она выполнила требуемое и посмотрела на меня в ожидании дальнейших инструкций.