Трава – его изголовье

– Мне не удалось справиться с собой. Страсть погрузила меня в мир страданий, от которого я всегда мечтал отрешиться. Я понимал, что причинил непоправимое зло другому живому созданию, пусть это всего лишь женщина, но в то же время из чувства ревности я желал ее смерти, потому что знал, что ты любишь ее, а она, вероятно, любила тебя. Видишь, я откровенен с тобой. Ты должен знать самое худшее обо мне.

– Я не вправе упрекать тебя. Мое поведение привело к более сокрушительным последствиям.

– Но ты принадлежишь существующему миру, Такео. Ты живешь в нем. Я хотел стать другим. Оказывается, просто из тщеславия. Вернувшись в Тераяму, я попросил у настоятеля разрешения удалиться в горную лачугу, чтобы посвятить себя игре на флейте и служению Просветленному. Я уже не надеюсь, что он дарует недостойному монаху просветление.

– Мы все живем в реальном мире, – сказал я. – Где же еще? – Произнося это, я вспомнил слова Шигеру: «Как река вечно течет за дверью, так и мир всегда остается снаружи. А жить нужно в этом мире».

Макото не отводил от меня глаз, выражение лица стало неожиданно открытым, глаза засияли.

– В твоих словах заключено заветное послание? Оно предназначено мне?

– Я сам не знаю, что меня ждет в жизни, – ответил я. – Не мне предсказывать твою судьбу. Так учил Шигеру. Жить нам в этом мире.

– Тогда примем это от него как приказ, – сказал Макото, и я заметил, как его наполняют силы. Он забыл о приготовлениях к смерти и теперь на глазах возвращался к жизни. – Ты намерен выполнить заветы Шигеру?

– Ихиро призвал отомстить дядям Шигеру и бороться за наследство. Этим я и займусь. Правда, понятия не имею, с чего начать. И еще я должен жениться на госпоже Ширакаве. Так велел Шигеру.

– Каэдэ собирается взять в жены господин Фудзивара, – робко произнес Макото.

Я отмахнулся от этой мысли. Я не верил, что Каэдэ выйдет замуж за кого-либо, кроме меня. Последнее, что она мне сказала: «Я никогда никого не полюблю. Только с тобой я в безопасности». Я знал о поверье, что любой, кто коснется ее, погибает. Я возлег с ней и до сих пор жив. Каэдэ зачала от меня. А я бросил любимую, она едва не умерла, потеряла ребенка – простит ли она меня когда-нибудь?

Макото продолжал:

– Фудзивара предпочитает мужчин, но госпожа Ширакава очаровала его. Он предложил ей фиктивный брак и свою защиту. Думаю, Фудзивара неравнодушен к наследию Каэдэ. Имение Ширакава в жалком состоянии, однако всегда можно рассчитывать на Маруяму.

Я ничего не сказал, и он пробормотал:

– Фудзивара коллекционер. Каэдэ станет одним из экспонатов. Коллекция хозяина поместья не видит дневного света. Ее показывают только особым друзьям.

– Я не допущу такого позора!

– А что остается делать? Каэдэ посчастливилось, что она не потеряла честь. Госпожа Ширакава пережила многих мужчин и стала виновницей их смерти. Есть в ней нечто противоестественное. Говорят, она приказала убить двух вассалов отца за то, что они отказались служить ей. Она читает и пишет, как мужчины. Кроме того, она собирает армию, чтобы весной заявить свои права на Маруяму.

– Похоже, она способна себя защитить, – сказал я.

– Женщина? – презрительно произнес Макото. – Такого не бывает.

Мое сердце наполнилось восхищением. Каким прекрасным она была бы союзником! В случае женитьбы в нашем распоряжении оказалась бы половина территории Сейшу. Во владениях Маруямы достаточно ресурсов для ведения войны против господ Отори. Если разделаться и с ними, то только бывший феод Тогана, который ныне в руках Араи, мог помешать нашим землям раскинуться от моря до моря, как сказано в пророчестве.

Начались снега, и теперь приходилось отложить все до весны. Я был изможден и все же горел от нетерпения. Я боялся, что Каэдэ примет непоправимое решение до того, как я увижусь с ней вновь.

– Ты сказал, что пойдешь со мной в храм?

– Мы начнем спуск с первым лучом света, – кивнул Макото.

– Но если бы я не набрел на тебя, то ты бы остался тут на зиму?

– Я не питаю иллюзий, – ответил он. – Вероятней всего, я бы умер. Возможно, ты спас мне жизнь.

Мы разговаривали допоздна, хотя чаще беседу начинал он, словно присутствие постороннего человека прорвало недели молчания. Макото оказался на четыре года старше меня, родился в семье воинов низшего чина, которые служили Отори до Егахары, а после поражения были вынуждены присягнуть клану Тогана. Макото воспитывали как воина, но он был пятым сыном в большой небогатой семье. С раннего возраста в нем поощряли любовь к учебе и интерес к религии, а когда семья начала нищать, отослали в Тераяму. Тогда ему исполнилось всего одиннадцать лет. Его тринадцатилетний брат тоже должен был стать послушником, но убежал первой же зимой, и с тех пор о нем ничего не слышали. Старшего брата убили на Егахаре, вскоре умер отец. Две сестры вышли замуж за воинов клана Тогана, и от них много лет уже нет вестей. Мать все еще живет на семейной ферме, с двумя выжившими братьями и их семьями. Они более не считают себя воинами. Макото навещает мать один-два раза в год.