Трава на пепелище

— К берегу! — скомандовал Великий князь. — И прикажите «воздушным кораблям» подняться повыше, как бы их из ружей не посекли.

Боцман снова рыкнул. Сигнальщик торопливо нацепил на веревку, тянущуюся от гондолы к переднему краю баллона, темно-синий флажок, тут же поникший под дождем.

Цветовые сигналы Ривиодо придумал лично. Синий означал «подъем», белый — «спуск», красный — «приготовиться к атаке», зеленый — «приготовиться к приземлению», черный — «отступление». Над последним Гре думал особенно долго, стоит ли его вводить вообще, но затем решил, что на войне бывает всякое, так что и готовиться надо ко всему.

К этому времени уже сотни шлюпок зарылись носом в береговой песок, еще больше находилось в пути. Фланги велетрийцев и хотов, упирающиеся в море, хоть и были развернуты боком, могли обороняться, не покидая укреплений, и это значительно осложняло высадку. Остальная часть армий пыталась перегруппироваться, но выходило это у них медленно и неуклюже. Кроме того, значительные силы оставили на прежних позициях: острая вражда не позволяла полностью переключиться на нового противника.

Во время подготовки войск Ривиодо неоднократно показывал солдатам огнестрельное оружие и его возможности. И все же в первые минуты островитяне стушевались: шквальный огонь косил галатинян десятками.

Но численность континентальных флангов не шла ни в какое сравнение со штурмующими частями. Все новые и новые шлюпки приставали к берегу. Галатиняне — прирожденные воины, их не могла остановить опасность атаки. Прикрывающие наступающих отряды арбалетчиков отвечали металлом на металл, а в вышине уже кружили дирижабли, осыпающие укрепления континентальных армий бомбами.

Не знакомые с воздушными бомбардировками, от которых и спрятаться-то негде, велетрийцы и хоты начали отступать.

Разъяренные галатиняне прорвались сквозь свинцовый ураган и оказались в своей родной стихии рукопашной схватки.

2

«Я же предупреждал», — крутилось в голове Леония Лайарона, лишь только он услышал о вторжении «третьих». Ему хотелось найти какого-нибудь правителя или академика, плюнуть ему в лицо и повторить: «Я же предупреждал».

— Плохо там дело, — покачал головой разведчик-велетриец, вернувшийся из предгорий. — Похоже, у наших армий крупные неприятности.

— У нас скоро у всех будут крупные неприятности, — буркнул Леоний и направился на поиски жены.

Благо искать ее пришлось недолго: три дня назад Дера Сивия присоединилась к бандитскому воинству. Сколько Лайарон ни гневался, сколько ни убеждал ее вернуться к детям, упрямица была непреклонна.

— Бор позаботится о ребятах, они направляются на север Стены, — произнесла она тогда.

Когда-то, подозревая, что жизнь в горах может преподнести сюрпризы, Леоний построил три убежища в разных местах, замаскировал их и разместил там запасы еды и воды.

— У них все будет нормально, — добавила Дера.

— Мне было бы спокойней, если бы ты вернулась к детям, — твердо повторил Лайарон.

— Я останусь с тобой, и точка, — не менее твердо ответила Сивия, и по ее глазам мужчина понял, что разговаривать дальше бесполезно.

Теперь же, когда бандитам предстояло не просто патрулировать скалистое побережье, а вступить в бой с целой армией, Леоний решил попробовать отговорить жену еще раз.

Он шел между палаток, разбросанных по скалам, и наблюдал за головорезами, слонявшимися вокруг. Бывший ученый никогда не видел настоящей армии, и все же у него складывалось устойчивое мнение, что вот это вокруг — не она. Многим из суровых бородачей, несомненно, приходилось убивать, некоторые, возможно, неплохие бойцы, но все вместе они — сброд. Леоний вообще удивлялся, как еще никто не решил прирезать его ночью и овладеть Дерой. Вот уж не завидовал бы он этому ублюдку — Сивия не из тех, кто сдастся без боя.

Красавица жена занималась уборкой в палатке. Создавать повсюду вокруг себя уют было ее потребностью, почти манией.

— Дера, нужно поговорить, — начал Леоний.

— Я слышала новость, любимый, и отвечаю тебе: нет.

— Пойми, я не могу потерять тебя. Мне будет очень сложно, зная, что ты подвергаешься опасности. Ради меня, Дера…

— Я — дочь бандитского вожака. Жизнь среди подобных типов для меня не в новинку, и я умею за себя постоять.

— Я понимаю, — кивнул Леоний, — но сейчас говорю о другом. Нам предстоит бой…

Дера прекратила складывать одежду и подняла большие печальные глаза на мужа:

— Милый, неужели ты действительно думаешь, что они будут воевать? Прости, но я знаю таких людей…

— Танос Грин обещал, что мы дадим сражение «третьим».

— Танос Грин — главарь, которого интересует только власть и безопасность денег в его карманах. Неизвестные вражеские шпионы, снующие по горам и угрожающие бандитским делишкам, Грина волновали, но огромная армия его уже не касается. Он знает, что теперь у «третьих» заботы будут поважнее, чем выкуривать из Стены бандитов. Он заберется в будку, словно пес, и станет огрызаться оттуда. Не больше. Прости, но это так.

Леоний молча опустил голову, затем резко поднялся и вышел из палатки.

Грин сидел на валуне, покуривал трубку и беседовал с хмурым велетрийцем с обезображенным лицом.