Трава зелёная

— Э-э… А кто такой тракторист? — страшно коверкая слова, спрашивает пацан, отчего выходит примерно следующее: «А хто энта такуй, трахпарис?»

— А это водитель железного коня. Конюх, по-вашему.

— А разве бывают железные кони? — удивлённо хлопает глазами.

— Кони бывают разные. Из чего сделаешь, из того и будут. Из дерева, из камня, из железа… Сейчас льда много. Из него красивые кони получаются, — навешиваю на ребёнка словесные гирлянды, а то тракторист вылез совсем не ко времени.

— А мы из снега бабу лепили, — тут же хвалится пацан.

— А ты мне тут горбатого не лепишь? — наигранно хмурю брови.

— Э-э… — зависает Васька.

— Чего блеешь, как козёл? — продолжаю хмуриться. — Ну-ка быстро назови все десятки!

— Десять, двадцать, тридцать… — бубнит пациент логопеда. Приходится поправлять, чтобы цифры называл чётко. Иначе слова обретают такую уродливую конструкцию… М-да, русский язык он у всех разный.

— Васька, тебе сколько лет?

— Мамка сказывала, что весной десять исполнилось.

— А кто тебя до этого считать учил? Откуда цифры знаешь?

— Так к барчуку батюшка приходит, учит его… Я тоже запоминаю…

— Молодец! Только путаешься часто. Для начала выучи все десятки и сотни. Их немного. Столько же, сколько пальцев на руках и ногах. А потом они всё время повторяются…

— Зачем?

— За мясом! — резко меняю тему. А то начнёшь объяснять и совсем заблудишься. — Сколько лет барчуку?

— На два года младше меня…

Дальше я задавал вопросы, стараясь побольше разузнать про семейку Белкиных. Всё-таки они мои работодатели. Если отношения сложатся, то я на несколько лет буду обеспечен кровом, жратвой и денежным довольствием. Оказывается, дворянский сынок приписан к какому-то полку. До двенадцати лет таких детей обучают по месту их проживания. То есть при церкви, или батюшка приходит на дом. Кроме батюшки можно отдельно нанять учителя. Мой случай тому пример. А с церковными мужами мне соревноваться глупо. В законе Божьем я разбираюсь, как ассенизатор Микола в высшей микробиологии.

В двенадцать лет у барчука будет выбор, идти в кадетский корпус или продолжить домашнее образование. Мне выгоднее, чтобы учёба продолжилась дома. Так работу не потеряю. Только придётся периодически привозить своего подопечного в Москву или в Питер для сдачи экзаменов. Таким образом, надзирающие органы отслеживают, насколько тот или иной дворянин достиг успехов в науках. По сути, осуществляется заочное обучение. Длится всё это четыре года. После чего необходимо отправиться по месту службы. А точнее, к месту дислокации своего полка. Так же имеется возможность пожить под крылышком у родителей ещё четыре года. Правда, в обязательном порядке придётся самостоятельно освоить несколько наук: фортификация, география, история. А иначе — марш в полк. В двадцатилетнем возрасте назначается последний экзамен. Причём те дворянские дети, которые показывают наибольшие успехи в науках, скорее других производятся в чины. Конечно, всё это я узнал не от Васьки. Пообщался утром с гусарами, преодолев в себе стойкое отвращение, вызванное запахом перегара и табачного дыма. Эх, тяжела ты доля нелегала…

Слушая ответы Васьки, я мысленно прикидывал план будущих действий. Радостного выходило мало. По сути, мне придётся переучиваться самому. Что я могу дать мальчишке? Только хорошую физическую подготовку? Все остальные мои знания выбиваются из рамок местных реалий. Кстати, в баулах я видел какие-то книги. Неужели по философии? Тогда, ну, их козе в трещину. Нафига будущему офицеру философия? Тут надо изучать физику, математику, геометрию, топографию, географию, фортификацию, историю и уставы. А ещё упражняться во владении оружием. Иностранные языки — это само собой. Мода ни них. Родную речь тоже не следует забывать. Умение составлять грамотные доклады — нужный навык. Кстати, было бы неплохо вместе с дворянским сынком обучить ещё парочку пацанят из крепостных. Грамотные помощники будущему офицеру не помешают. Ладно, определимся на месте. Как говорится, война план покажет.

ГЛАВА 4 КАСТИНГ

Когда обозначились первые признаки наступающих сумерек, показался Боровск. Нет, я увидел его не через оконце возка. Захотелось до ветру. Крикнул Емельяну, чтобы притормозил. Вышел, огляделся… Прямо по курсу деревянный мост через реку. А на холме за рекой вырисовываются различные строения и верхушки церковных куполов. Кое-где курятся дымы. Порыв ветра донёс запах натопленной бани… «Эх, лепота!» — вдыхаю полной грудью дразнящий аромат и орошаю придорожный сугроб золотистым колером.

— Емеля, как река называется?

— Протва, господин учитель.

— А купцы чего свернули? — проследил я за авангардом нашего обоза. — Зачем идти по льду, когда мост есть?

— На той стороне мытник стоит. За проход по мосту с купцов мзду берут.

«Ага, вот и таможня нарисовалась», — усмехаюсь иронично. Потом поинтересовался, долго ли нам ещё ехать? Оказалось, что нет. Надо лишь перебраться на ту сторону. Белкины живут в самом городе, а в поместье ездят летом… Короче, как на дачу. Правда, этим летом дача сгорела…