Traveler: Путешественник

Может ли утонуть добрый малый, не покидая судна?
А как же, язви меня в брюхо, ей-ей!
Тут нет никакого чуда!
Чтоб утонуть, моряку ни к чему вся глубина морская,
Были бы только эля бочонок да голова дурная!

Может ли боевой топор юнге снести башку?

А как же, язви меня в печень, ей-ей!
Тут и конец пареньку!
Но дело-то не в одном топоре: вернулся бы парень домой,
Коль не помог бы бочонок эля у юнги под головой!
Может ли кракен толстого кока в соленой воде утопить?
А как же, язви меня в спину, ей-ей!
Только бы смог ухватить!
Однако и кракен тушу такую на дно б утащить не сумел,
Выплыл бы кок, если бы только от эля не отяжелел!

Может ли палица лоб проломить бедному моряку?

А как же, язви меня в глотку, ей-ей! В драке держись начеку!
Что против палицы череп? Удар – и тут же треснет, увы!
Но много опаснее эля бочонок для слабой дурной головы!

Может ли пандаренская джонка поджечь быстроходный фрегат?

А как же, язви меня в ребра, ей-ей! Если успеет догнать!
Да, «Пламенное дыхание», скажу я вам, горячо,
Но если в брюхе бочонок эля, пожары нам нипочем!

Может ли ворген-матрос разорвать помощника с капитаном?

А как же, язви меня в темя, ей-ей! Клыки у него – без обмана!
Но не судьба офицерам пасть от когтя и клыка:
Довольно эля выпито, чтоб и воргену дать пинка!

Может ли смерть отыскать мореход на острие клинка?

А как же, язви меня в сердце, ей-ей! Нож бьет наверняка!
Но не в поножовщине самая суть и не в ином озорстве:
Губит не нож, а эля бочонок, да клятая дурь в голове!
Может ли палубный матрос сгинуть в пасти у тролля?
А как же, язви меня в душу, ей-ей! Такая уж выпала доля.
Тут о матросе и кончилась сказка, а началась на том,
Что тролль с матросом бочонок эля выхлебали вдвоем!

Может ли старый капитан до смерти в море плутать?

А как же, язви меня в пятку, ей-ей! И не трудитесь искать!
И все карты в мире его не спасут – туда не ступал человек,
Куда завести может эля бочонок и хмель в дурной голове!

Несмотря на всю свою злость, Арам улыбнулся, и улыбался, пока на его плечо не легла чья-то рука. Обернувшись, он встретился взглядом с Грейдоном Торном. Взгляд отца был печален. Улыбка Арама тут же окаменела, а затем и вовсе исчезла – что, конечно же, не укрылось от измученного заботами отца.

Однако Грейдон решил не унывать и негромко сказал:

– Мы вполне можем провести оставшееся время с пользой. Сходи, возьми свою абордажную саблю.

Но Арам стряхнул с плеча руку отца.

– Нет, – сказал он. – С меня довольно. От такого, как ты, я уже узнал все, что хотел.

Сын Грейдона не стал делать из разговора секрет. Наоборот, он говорил так громко, что слышно было всем. Макаса обожгла его яростным взглядом. Остальные отвернулись. Даже Однобог перестал ухмыляться.

Грейдон нахмурил лоб.

– Мальчик, – сказал он так же громко, как Арам, – я – твой капитан и твой отец…

Но Арам перебил его – еще громче:

– Может, ты и мой капитан, но ты мне не отец! Мой отец – Робб Глэйд! И знаешь, почему? Потому что он был с нами!

С этими словами Арам развернулся на каблуках и отправился на корму. Онемевший от изумления Грейдон смог лишь проводить его беспомощным взглядом.