Traveler: Путешественник

В конце концов, гнолл начал осторожно кружить вокруг него – иногда на всех четырех лапах, иногда на двух. И с каждым новым кругом он подходил к Араму все ближе и ближе.

Наконец Арам решил, что рисунок готов. Он отложил карандаш и поманил к себе Клока. Вначале гнолл сделал вид, что не замечает этого. Он проворно сел там, где стоял, и начал чесать задней лапой загривок – почти так же, как это обычно делал Чумаз. Но, закончив чесаться и оглянувшись, он увидел, что Арам все еще смотрит на него. Арам снова поманил его к себе.

В конце концов Клок подошел к нему. Арам показал ему рисунок, и Клок заулыбался. Пролистав блокнот, Арам нашел портрет маленького щенка-гнолла, нарисованный целую жизнь назад. Клок шумно втянул воздух. Арам перевернул еще страницу назад. Клок долго смотрел на портрет громилы из стаи Лютохвостов.

– Через год или два ты будешь совсем как он, – заметил Арам.

Клок широко ухмыльнулся, но тут же погрустнел и покачал головой.

– Клок – заморыш, самый мелкий в помете. Слишком мал для Древолапа-громилы.

Клок

– Но дело не только в величине, – сказал ему Арам. – Главное – кто самый свирепый воин.

Клок снова улыбнулся.

– Клок сильно свирепый, – заявил он, расправив плечи.

Арам перевернул страницу.

– А это Клекоть, матриарх стаи Лютохвостов.

Юный гнолл ткнул когтем в рисунок и переспросил:

– Клек?

– Да.

– Клек – это Клок!

– Знаю.

Гнолл захихикал. Хихиканье быстро превратилось в приступы смеха, прерываемые только снова и снова повторяющимися восклицаниями: «Клек-Клок! Клек-Клок! Клек-Клок!» Похоже, случайное созвучие послужило ему бесконечным источником веселья. Только минут через пять он сумел успокоиться и сел. Тяжело дыша, он ухмыльнулся сначала блокноту, потом Араму.

– Добрая магия? – спросил Арам.

– Добрая магия! – закивал Клок.

– Тогда, может быть, мы сможем стать друзьями.

Клок продолжал бездумно кивать. Но вскоре разум и память очнулись и взяли верх над его теплыми чувствами к Араму. Он резко отступил назад.

– Нет, – прорычал он. – Огры хотят драки. Огры хотят победы. Клок – воин. Доказал на арене. Много раз доказал! – Снизив голос, он пробормотал: – Показал, что они неправы.

– Огры держат Клока в рабстве. Почему Клока волнует, что думают огры? – попытался объяснить Арам.

Клок помотал головой.

– Не огры. Гноллы! Древолапы думали, Клок не воин. Недостоин. Прогнать Клока! Огры схватили Клока! Думали, он умрет на арене в первый вечер! Но Клок показал ограм, показал гноллам! Всем показал, что они неправы!

– Клок воин!

– Да!

– Но это не значит, что он должен драться со всеми подряд, не отличая друга от врага. Это не значит, что он должен драться сегодня.

И тут прямо напротив них в яму упала веревочная лестница, и сверху раздался рев Вордока:

– Все вылезать! Все вылезать, живо!

Глава двадцать восьмая Была бы Флинтвилл, а выход найдется

Макаса осторожно пробиралась сквозь чащу деревянных кольев. Продвигалась она предательски медленно, но не могла удержаться от мрачной ухмылки. Тварям размером с огра эти густые заросли колючек-переростков могли казаться непроходимыми. И, несомненно, грозными – ведь каждый из кольев кого угодно проткнет насквозь. Но, рассмотрев их повнимательнее, Макаса Флинтвилл увидела: если ты не так велик и толст, как огр, протиснуться можно.

Это был замысловатый танец. Ей приходилось двигаться от кола к колу, проскальзывая мимо одного, ныряя под другой, извиваясь между ними, точно змея. Для большей гибкости она сняла со спины щит и время от времени раздвигала им колья, мешающие пройти. Секиру она держала в руке, на случай, если придется рубить кол, который не обогнуть. Но в основном она полагалась только на собственное тело. Она обладала замечательной координацией движений и превосходным глазомером, и даже в быстро сгущающихся сумерках ошибалась нечасто. И все же каждые несколько минут одно из острий вонзалось в ее одежду, или цеплялось за железную цепь, перекинутую через плечо, или проскальзывало между бедром и клинком, отчего сабля неуклюже задиралась, и, чтобы высвободиться, приходилось проявлять чудеса ловкости.

И без царапин не обошлось. На левой щеке. На правом бедре и колене. На обеих лодыжках. И все руки тоже были в царапинах. Неглубоких, но болезненных, да еще кровоточащих, оставлявших след за спиной. Порой Макасе даже хотелось бы быть такой, как Арам – тоньше и меньше ростом, – но это быстро проходило. Она дорожила своими размерами и силой и знала: то и другое ей очень скоро пригодится.