Травень-остров

Нос ведомого Сольгейром корабля ударил прямиком в борт другому кораблю. Несмотря на то что горное дерево, из коего строили маны свои суда, было удивительно легким и крепким, пробоина в борту оказалась огромной. Кунс Сольгейр хорошо знал свое дело! Впереди, перед Зорко, полыхал огонь, но оставаться на палубе, изрядно наклонившейся вниз и вправо, было бессмысленно. Можно было скинуть кольчугу и броситься вплавь, но кто бы стал спасать его, когда шел бой? А доплыть до берега Зорко и подавно не смог бы: как ни закален был венн, подобно чуть ли не всем своим соплеменникам, а осенняя морская вода не отпустила бы жертву, попавшую в самую ее пасть. Внизу была студеная вода, впереди пылало пламя. Воздух дрожал от жара, и за пеленой дыма и маревом горячего воздуха с трудом Зорко мог видеть, как сегваны, прорвавшиеся через огонь и перепрыгнувшие на вражеский корабль, уже начали новую неравную схватку. Содрав с лежащего на палубе зарубленного мана плащ, который поменьше запятнан был кровью, и прикрыв им лицо, Зорко разбежался, глубоко вдохнул и нырнул в пламя.

Зорко знал, что значит пахнуло жаром в лицо: знал он и жар костра, и жар печи, и жар кузни, и даже огонь пожара. Но теперь не просто жаром, а настоящим огнем обдало не только лицо, но и все тело! Хотелось отвернуться по привычке, как отворачиваются от костра или печи, но отворачиваться было некуда! Особенно же хотелось закрыть глаза, но и этого никак нельзя было делать: вздыбленное дерево, проломы в палубе и пропасть меж двумя столкнувшимися кораблями — все эти препятствия грозили гибелью при малейшей неосторожности. Зорко чувствовал, что опалил брови, бороду и ресницы, чувствовал, как обгорают волосы, не убранные под шлем, и понимал, что сейчас займется плащ, которым он прикрывается. Оставался один выход — скорее вперед, и Зорко спешил, как мог!

Наконец он пробрался на нос и, отбросив уже тлеющий плащ, ухватившись за планку фальшборта, перемахнул через двухсаженную препону, разделявшую корабли. Внизу, сквозь нагромождение вывороченных бревен и ломаных досок, была видна черная вода.

Едва оказался Зорко на чужом корабле, как тут же должен был упасть ничком: маленькое, но тяжелое копье-дротик просвистело как раз там, где мгновение назад была грудь Зорко. Уже грохнувшись на палубу, Зорко понял, что не захватил с собой щит и теперь становился уязвим для любой слабо пущенной стрелы, копья или даже длинного меча. Сражаться без щита и остаться невредимым, как Бьертхельм, венн покуда не умел, да и не шибко надеялся научиться.

— Щит ему дайте! — тут же услышал он все тот же голос — страшный голос кунса Сольгейра. «Из железа он сделан, что ли?» — вдруг подумалось венну, когда, больно хлопнув его по обожженной жаром спине, свалился на него прилетевший откуда-то круглый щит. Мысль Зорко относилась, понятно, не к щиту, а к кунсу сегванскому.

Далее, впрочем, размышлять не пришлось. Кто-то, перепрыгнув через лежащего Зорко, схватился с кем-то на мечах, потому как звон раздался над самым ухом у венна. Лежать больше было нельзя. Осторожно перекатившись на левый бок, Зорко подтянул к себе щит и, просовывая руку в лямку, заодно осмотрелся.

Снова шел бой, жестокий и беспощадный. Сегваны, вопреки всем свалившимся на них бедам, ухитрились не рассыпаться, но удержать строй. Теперь, стоя щитом к щиту, они могли довольно успешно удерживать небольшой участок палубы, отвоеванный ими при таране. Зорко свалился прямиком под ноги дерущимся, и оказавшемуся над ним сегвану, тому самому, что прикрывал Зорко щитом при лучной перестрелке, пришлось строй нарушить и сражаться одному сразу с двумя или тремя противниками. Венн, увидев такое, мигом вскочил и, вытащив меч, вклинился меж своим защитником и воином слева. Подставив щит под рубящий удар, направленный в основание шеи, Зорко в ответ коротко и хлестко ударил клинком по кисти мана, собиравшегося было подрубить ноги у его соратника, имени коего Зорко пока не знал.

Стеганая перчатка с нашитыми на нее пластинами не выдержала острой тяжелой стали, и раненая кисть выронила оружие. Должно быть, меч Зорко сильно ранил мана, и тот — венн успел увидеть его лицо, узкое и смуглое, пропеченное солнцем, — глянул на Зорко с ненавистью бешеного зверя и спрятался за спины других манов. Враги были, как казалось Зорко, все похожи на первого его неудачливого супротивника — Намеди: высокие, стройные, жилистые, поджарые, узколицые, с тонким крючковатым носом и большими, глубоко сидящими глазами. И взгляд у всех был тяжелый, сверлящий. Ни дать ни взять — волки-оборотни! И теперь, когда большинство из них были в масках — пускай в самых разных, — Зорко думалось, что под каждой скрывается не человеческое лицо, а мохнатая волчья морда и оскаленная пасть. Только глаза у этих волков были злобные по-человечьи!