«Травести»

Но губернатор не стал устраивать глупую ругань по телефону. Он лишь коротко уточнил, где случилось происшествие, и с едва скрываемым злорадством пообещал в срочном порядке решить вопрос к общему удовольствию.

Прибыла машина ГАИ. После недолгой, но содержательной беседы с авторитетными бизнесменами, сотрудники принялись за составление протокола. Выполнению заказа, к сожалению, очень мешало отсутствие светофора и невозможность повесить на деда управление в нетрезвом виде, но при умелом подходе и этот вопрос был вполне решаем.

Михаил Степанович принялся наблюдать как один из оппонентов безуспешно пытаясь поднять висящую плетью конечность объясняет что–то приятелю:   - Прямо тут прихватило…

Три черных «Мерседеса» личной гвардии Губернатора вылетели на площадь с поистине голливудским эффектом. С воем сирен, с мигалками. Одна из машин, крутанувшись в лихом полицейском развороте перегородила пути отступления провинциальным бандитам, остальные замерли рядом с местом ДТП. Из машин посыпались бойцы в пятнистом камуфляже.

— Лежать, работает ОМОН! — Разнеслась над дорогой веселая скороговорка, усиленная специальным, подавляющим волю, громкоговорителем. Не успев среагировать на изменение ситуации, вымогатели, с ходу получив по жизненно важным органам прикладами и стволами коротких автоматов, дружно улеглись в разъезженный, мокрый снег. Из подъехавшего последним джипа выбрался, пряча ухмылку, начальник службы. Он с ходу врубился в ситуацию и теперь тихо веселился, от души развлекаясь: «Ну, не захотел дед марать руки, его право. Так не грех и помочь уважаемому человеку».

Получившие недвусмысленный приказ хозяина, ОМОНовцы отрывались по полной программе. Крепче всего досталось машине разводящих. Кованые каблуки оставили на дверях и капоте джипа глубокие отметины, хрустнула, осыпаясь в снег вырванная с корнем фара.

— А нехер поперек дороги тачки бросать… — хмыкнул командир, подавая команду.

Старший группы ГАИшников оказался человеком неглупым. Поэтому, когда его, вежливо отряхнув от снега, спросили, в чем суть проблемы, он, тяжело сглотнув пережеванный протокол четко пояснил, что подвергся угрозам и шантажу со стороны отдыхающих сейчас на дороге бандитов. О чем прямо сейчас готов подать соответствующий рапорт.

Дожидаться окончания шоу Михаил Степанович не стал. Завел свою таратайку, и неторопливо двинул ее в направлении выезда из города, сопровождаемый почетным эскортом осознавших свою вину ГАИшников.

Прошло несколько дней. Олю выписали из госпиталя.

А вот сам хозяин в доме почти не появлялся. Уезжал рано утром, а возвращался затемно.

— Дела, Оленька. Суета. Все кручусь, кручусь, и о душе и подумать некогда. А ты не стесняйся, сама хозяйничай. Если что понадобится, звони. — Уклончиво отвечал он на вопросы гостьи.

Он даже внешне изменился. Движения стали точнее и даже глаза не казались выцветшими. В библиотеке, где он последнее время разве что не ночевал, скопилась громадная стопка разномастных книг. Оля ради интереса глянула одну: «Методика диффузного синтеза алюминиево–магниевых сплавов»… Неужели кому–то может быть это интересно? Хотя, я ведь так до сих пор и не знаю кто он по специальности, — задумалась она. — А с другой стороны. Это его жизнь, зачем лезть», — она осторожно положила толстенный фолиант обратно и тихонько вышла.

Наконец наступил день, которого Оля так ждала и в тоже время боялась. Врач осмотрел пациентку, проверил пульс, зачем–то глянул в глаза, и весело сообщил, что можно снимать повязку. Несложная операция прошла на удивление безболезненно. Прикрепив несколько пластырей доктор вежливо посоветовал не снимать их еще несколько дней.

— Опухоль сошла, но синяки и кровоподтеки еще остались. — Сказал он. — Не пугайтесь, это скоро пройдет. Шрамов практически не заметно. И кость мне, собственно даже и трогать не пришлось. — Офицер вытащил из кармана стопку фото. — Все забываю. Если не трудно, отдайте Михаилу Степановичу. Нам больше не нужны.

Он поднес руку к форменной шапке, и вышел.

Оля вернулась в свою комнату, собрала в пакет остатки бинтов и марли, и только тогда, мимоходом, бросила взгляд на фотографии. Странно, с глянцевой поверхности на нее смотрело совсем чужое лицо. Похожее, но чужое.

Она глянула в зеркало. Шрамов не было видно, однако опухшее, бесформенное лицо было все равно далеко от совершенства.

— Ничего странного, — успокоила она себя. Вгляделась в зеркальное отражение. Да, ее лицо не стало прежним. Исчезла детскость, которая так помогала ей в театральном амплуа, проступил жесткий прищур в уголках глаз, пара складок очертила плотно сжатые губы. Блондинка была лишь отдаленно похожа на прежнюю Ольгу, не более. А если быть уж совсем точной, то сейчас на нее смотрело совсем чужое лицо, лицо с фотографии.

Оля повертела головой, пробуя разглядеть профиль. — Ничего не понимаю, зачем. Но симпатичная…»