«Травести»

Она беспомощно оглянулась по сторонам, не зная, что и предпринять. Однако висящий на клочьях ниток рукав дорогой куртки, разбросанные в беспорядке вещи, натолкнули на новое предположение.

— Наверно машиной сбило? Ох, ты, горе–то. — Продавщицаа кинулась назад, в магазин. Торопливо набрала номер.

Известие о сбитой машиной незнакомке участковый воспринял без особого энтузиазма. Слушай, Зинка, ты позвони это в Скорую, в ГАИ, а?

— Ты что, сдурел? — окрысилась тетка. — Она–ж холодная. Померла, вроде. А я мертвых во как боюсь. Когда эта ГАИ из города приедет. Она что тут до ночи лежать будет. И чего я одна возле покойницы делать буду? Нет уж. Ты, Василий, здесь власть, вот и принимай меры. А иначе я тебе в долг больше ни грамма не налью. Так и знай.

Участковый ругнулся и пообещал прибыть. А неугомонная свидетельница, снедаемая любопытством, кинулась назад, и с опаской приблизилась к пострадавшей.

— Да она никак живая? — Всплеснула ладонями Зинка, расслышав слабый, едва различимый стон.

Подняв худенькое тело перетащила в тепло, засуетилась, пытаясь сообразить, чем помочь пострадавшей.

Схватив с полки бутылку торопливо скрутила жесткую пробку и попыталась влить содерживмое сквозь сжатые губы лежащей на полу.

И тут Оля открыла глаза, и дернулась. Осто запахло спиртным от разлившейся водки.

— Ожила! Ну слава тебе господи! — От избытка переполяющих чувств продавщица сделала добрый глоток прямо из горлышка.

Входная дверь в лавку распахнулась и в помещение вошел милиционер.

Участковый оказался невысоким, довольно пожилым мужичком. Он сбил на затылок форменную шапку, всмотрелся в лежащую на грязном полу женщину. От внимательного взгляда не укрылся ни беспорядок в одежде, ни содранная кожа на щеке пострадавшей.

— Ну, чего тут? — Поинтересовался он у продавщицы.

— Вот она. Купила товару, вышла, а потом ее машиной — раз. И лежит, понимаешь. А та холера видно уехала. Хорошо хоть живая оказалась. Я ее сюда принесла. Взмокла вся.

— Чего–ж ты ее на пол то уложила? — Укоризненно поморщился лейтенант. — На стул–бы…

— Так она–ж совсем неживая была. Вот только–только как очнулась… Я ж говорю, не дышала,.. вроде.

— Тихо ты, — приструнил сельский детектив шебутную тетку. — Нет там никаких следов от машины. И никто ее не сбивал. У нее щека поцарапана, да куртка порвана. Похоже… Тут милиционер всмотрелся в порозовевшее лицо незнакомки, принюхался. — Она что выпившая была?

— Так это… я ее в чувство приводила когда. — Взмахнула зажатой в руке бутылкой продвщица. — Чутка глотнула.

— Не похоже, что–бы пьяная. — Вроде и не слыша ее слов пробормотал милиционер. Помог Оле сесть на стул.

— Как вы себя чувствуете? Вы меня слышите? Можете пояснить, что случилось?

Оля подняла глаза на представителя власти: — Я из магазина вышла. Только к машине подошла, как кто–то со спины подкрался. Ножом в шею упер… А потом я ничего не помню…

— Коротко и ясно… — Участковый присмотрелся к девчонке: «Не в себе, но держится. Машина не из дешевых… что она в этой дыре делала?»

— Девушка, у вас документы есть? — аккуратно поинтересовался милиционер.

— Так это ж Михал Степаныча внучка, — влезла разговорчивая продавщица. — Смешной такой дедок к нам приезжает… — Я тебе про него говорила. На заимке живет.

Мент озадачено присвистнул.

— Ты присмотри за ней, — шепнул он разбитной соседке и выскочил наружу.

«Не было у бабы забот, так подай, — с досадой сплюнул дознаватель, разглядывая следы на снегу.

Василий Петрович, как незатейливо звали участкового, в силу природной исполнительности и дотошности знал в округе всех, о неказистом старике информацию имел, самую что ни на есть верную.

— Держись от него подальше, для здоровья полезнее, — посоветовал хороший знакомый в соответствующей структуре, когда Петрович попытался выяснить подноготную нового соседа.

«Умному достаточно, — сообразил лейтенант и вопросов больше не задавал. Но для себя зарубку в памяти сделал: — Серьезный старик, из тех, которые «бывшими» не бываю, которого пятой дорого обходить стоит…

И вот тебе, надо же. Что можно предположить? Кто–то напал на девчонку? Тогда непонятно, отчего, хотя и грех так судить, не покалечил, не взял ничего. Ведь ежели всерьез — то много–ли ей, кнопке, надо? А ее только от шока переклинило и все. — Не логично. Но кто–то же был? Но кто и зачем? — Присел на корточки, собирая выпавшие из сумки вещи. — Так и есть. Кошелек, ключи от машины, безделушки… Все на месте. И колечко на пальце — тоже. Значит не ограбление. И все равно чую — дело тухлое. Ни премий, ни благодарностей с него точно не светит».

Пребывая в глубокой задумчивости Василий Петрович вернулся в магазин. Испытующе глянул на приходящую в себя Олю, наконец принял решение.

— Вот что, Зинаида. Если тебе здоровье и покой дороже сплетен, ты сейчас свернешь лавочку и исчезнешь. Не было тебя тут. И ничего ты не видела и не знаешь. Ферштейн? Дружески советую, — негромко произнес он склонясь к продавщице.

— Да я и впрямь ничего… — Та косо глянула на безучастно сидящую Ольгу.   - Покурить вышла, смотрю, девка лежит…

— Так всем и говори.