Травинка на холодном ветру (СИ)

— Ибо пытался её соблазнять дьявол, но не смог достичь своей цели. И потерпев неудачу, поклялся сатана, что отомстит Великой Матери. И слово своё сдержал. Каждая дщерь человеческая, выходя их материнской утробы, попадает под влияние дьявола и несёт на себе его проклятие. Только через признание собственной греховности, покаяние и молитву, может спасти женщина свою бессмертную душу. В противном случае, Враг рода человеческого одержит над ней победу.

"Бред какой. — подумала Милена. — Что за дикие рассуждения? Откуда он это взял? Я не помню наизусть текст Священного Писания, но уверена, что подобной ерунды там нет".

Осторожно поглядывая по сторонам, девушка убедилась, что слова Арчелауса возымели действие на большинство собравшихся на молитву женщин. Слушая проповедь, они тяжело вздыхали, осеняли себя знаком Двуединого, кое-кто даже всплакнул. Милена не могла видеть лица всех одетых в лохмотья грешниц, но догадывалась, что некоторые не согласны с мнением священника.

Девушка чувствовала, что её спину буравят, по меньшей мере, два гневных взгляда. Их обладательницы явно не разделяли точку зрения Арчелауса, требовавшего от паствы смирения и покорности. Они были очень недовольны ситуацией, но повлиять на неё не могли, поэтому всё своё раздражение перенесли на Милену. Она ничуть не удивилась, когда после окончания проповеди услышала позади себя повелительный возглас:

— Магдалена! Иди к нам, поговорить нужно.

Обе женщины выглядели гораздо старше неё, обе держались уверенно, из чего можно было сделать вывод об их высоком положении в обществе. Как известно, истинная леди не потеряет чувства собственного достоинства, даже если её нарядить в лохмотья. Милене стало неуютно под их пристальными взглядами. Она понимала, что её изучают, и что дальнейшие отношения с этими дамами во многом зависят от первого впечатления, которое у них сложится. Избегая смотреть им в глаза, девушка вежливо поздоровалась и, присела в книксене. Только после этого она подняла глаза на женщин, придав своему лицу удивлённо-восторженное выражение.

— Ты откуда родом, прелестное дитя?, — спросила та из них, что назвала Милену фанатичкой.

Слово "прелестное" было произнесено таким убийственным тоном, что её подруга не удержалась от ухмылки. Впрочем, против истины женщина не погрешила. Их обеих мог бы назвать красавицами, только отъявленный лжец и подхалим. О чём они, наверняка догадывались и не питали каких-либо иллюзий по этому поводу. Милена была знакома с подобными дамами, которые считали, что красивым человека делает его положение в обществе, а отнюдь не внешняя привлекательность.

До поры до времени им удавалось блистать в свете, пользуясь своим привилегированным положением, пока рядом не появлялась соперница, способная отвлечь на себя мужское внимание. Тогда утончённые и образованные светские дамы превращались в свирепых и мстительных фурий, не успокаивавшихся до тех пор, пока соперница не будет скомпрометирована и морально уничтожена.

— Я из Догберга, — пролепетала девушка, решившись воспользоваться услышанной ранее подсказкой. Она смутно догадывалась, что ей не стоит пытаться отвести им глаза, поэтому решила действовать по обстоятельствам.

Женщины переглянулись и обе одновременно рассмеялись.

— Что я тебе говорила, Берта? Очередная деревенская дурочка из забытого Богами захолустья!

— Ты как всегда права, Илса. Великолепная проницательность.

— Слушай меня, девочка, — стряхивая с ресниц, выступившие от смеха слёзы, обратилась к Милене Берта, — повторять я не буду. Если ты возомнила себя важной птицей, то вынуждена тебя огорчить. Ты здесь — никто, не смотря на знаки внимания, которые тебе оказал старый пердун Арчелаус. Поняла?

— Да, — кивнула девушка. — Я не хотела бы с вами ссориться.

— Ссориться?, — С угрозой в голосе переспросила Илса. — Ты что же, возомнила себя ровней нам?

— Нет-нет, — поспешила отказаться Милена. — В том смысле, что я не хочу быть для вас проблемой.

— А ты не так глупа, как может показаться с первого взгляда, — удивилась Берта. — Не правда ли, Илса?

В этот момент её лицо приобрело такое сходство с гусыней, что девушке пришлось прикусить губу, чтобы не расхохотаться.

— Да, кое-чему её всё-таки научили. Почтительность — первый признак воспитанности. Тогда нам будет проще объяснить. Итак, деточка. Если ты думаешь, что здесь всё решает Арчелаус, то ты глубоко заблуждаешься. Это первое. Второе: не вздумай за нами шпионить, иначе ты не доберёшься живой до Остгренца. Это я тебе обещаю. И третье: веди себя так, чтобы у нас с госпожой Бертой не было повода придушить тебя ночью. Всё понятно?

— Да, — снова кивнула девушка. — Осмелюсь напомнить, что мне придётся выполнять обязанности старосты.

— Значит, делай это как можно деликатнее. — презрительно поморщившись, посоветовала Берта. — Если ты, конечно, понимаешь, что это означает и способна вести себя подобным образом.

— Я всё поняла, досточтимые дамы, — сделав книксен, сказала Милена.

Возможно, она немного переиграла, потому что Илса нахмурилась и не предвещавшим ничего хорошего голосом произнесла: