Травля (СИ)

— Хорошо. Рана плохая. Рана в живот — это всегда плохо. У меня пробит кишечник, почка и печень. И я буду медленно и мучительно умирать. Лучше вам этого не видеть. В моей сумке ваши документы. Они чистые, не подкопаешься. Вам осталось только доехать до аэропорта и улететь. В твоём новом паспорте бумажка с номером телефона. Как прилетите, позвонишь. Нол вас заберёт.

— Я никуда не поеду! — процедила Кэрол сквозь зубы почти со злостью. — Давай, я позвоню Тимми сейчас, он примчится сюда… что-нибудь придумает, поможет. Привезёт с собой врача…

— Он не успеет. Я столько не протяну. Слушай, что я тебе говорю! У меня уже нет сил с тобой спорить, Кэрол! Ты должна сейчас думать о своём сыне, спасать его. Мне ты уже не поможешь. О больнице даже не думай — врачи меня тоже не спасут, я там умру, а ты окажешься в руках полиции.

— Что ты от меня хочешь? — подскочила она. — Чтобы я спокойно смотрела, как ты умираешь? Или ушла и бросила тебя здесь?

— Что бы ты ни сделала, это ничего не изменит — можешь остаться или уехать, можешь вызвать бригаду медиков и отправить меня в больницу — я всё равно умру. Это непросто, я знаю, ясноглазая. Но ты должна быть сильной. Это последнее испытание, я обещаю. Там, в Израиле, все закончится. Вы будете в безопасности. Нол позаботится о вас, защитит. Вы будете с ним счастливы. Ты будешь там счастлива. Будешь жить в городе, где я вырос — это Хайфа. Его называют городом парков и садов. Тебе понравится моя страна, она так красива! Нол покажет тебе самые красивые места… Позаботься о нём. Без меня он пропадёт. Одиночество его сломает и погубит. Не допусти этого, он слабый… всегда был слабым, хоть никогда этого не признавал. Трудности и испытания его не закаляют, не делают сильнее — наоборот. Они истончают его… делают с каждым разом всё ранимее и слабее… Он так не уверен в себе, в жизни, в людях… ни в чём. Если он останется один… он не выживет. Я всегда был рядом, он к этому привык. Он не готов к жизни, где меня не будет. Я даже не знаю, как он это переживёт… и переживёт ли… особенно, если будет винить себя. Ты должна ему помочь. Пообещай мне. Дай мне слово, что займёшь моё место рядом с ним, будешь любить его… Обещай, что он не останется один на одни сам с собой и своим горем…

— Обещаю, — прошептала Кэрол, не отрывая от него переполненный болью взгляд.

— Скажешь ему, что я тебя изнасиловал. Что был груб, сделал больно, ему назло. Пусть разозлится на меня, возненавидит… так ему будет легче пережить мою смерть, — заметив, как глаза её наполняются слезами, он скривился. — Только без соплей, ясноглазая… я этого не выношу. И без того несладко… ещё твоего воя над ухом не хватало…

— Прости меня, Исса… прости…

— Прощаю. А теперь отойди от меня… ты меня раздражаешь. Забирай сопляков и валите отсюда… дайте покоя… даже постонать из-за вас не могу… вынужден терпеть. Убирайтесь! Дайте умереть без напряга…

В голосе его была такая неподдельная злость и досада, что Кэрол отошла, с трудом загоняя готовые вырваться рыдания обратно в глотку.

— Мам, есть хочу. Сходи к хозяину мотеля, пусть даст что-нибудь пожрать, — подал голос Патрик.

Некоторое время Кэрол смотрела на него бесконечно уставшим потухшим взглядом, потом, ничего не ответив, тихо вышла. А Патрик повернулся к благословенному.

— Ты! — подскочив, он подбежал к нему и схватил за куртку. — Это всё ты! Из-за тебя и таких, как ты!

— Но почему? — растерялся парень, недоуменно смотря на него и пытаясь вырваться. — Я ничего не сделал… В чём моя вина?

— Вами прикрываются эти фанатики, вы лишаете нас силы, нашего дара! Ты привёл их! А они убили Иссу! — размахнувшись, Патрик сбил его с ног сильным и резким ударов в челюсть.

— Но я их не приводил… это они меня привезли с собой… к тому же я ничего не помню, — простонал жалобно благословенный. — Я никому не хочу и не хотел вредить! И он… он же ещё не умер, почему ты говоришь так, будто он уже мёртв?

Парень покосился на впавшего в беспамятство мужчину.

— Он умирает! И умрёт, я знаю! — голос Патрика предательски задрожал от слёз. — А из-за тебя я даже не могу попытаться его спасти, как маму… Вдруг бы у меня получилось! Надо было бросить тебя в лесу! Интересно, защитил бы тебя там твой свет от холода и волков!

— Какой свет? — глаза благословенного непонимающе округлились.

— О-о, ты ещё и идиот, к тому же! — Патрик закатил глаза и махнул на него рукой. — Сиди и помалкивай, иначе я тебя убью!

— Но я не идиот, — обиженно прошептал парень и вытер кровь с разбитой губы. — Я просто ничего не помню.

В этот момент в номер вошла Кэрол с упаковкой печенья и парой шоколадок в руках. Увидев сидящего на полу благословенного, который, поймав её взгляд, смущённо поднялся и сел на стул, она в ярости повернулась в Патрику.

— Что здесь происходит? Ты зачем его трогаешь? — вскричала она, теряя самообладание.

— Успокойся, мам. Не ори. Держи себя в руках.

— Что? Ты как со мной разговариваешь? — она бросила в него печенье и шоколадки. — На, ешь! Какой же ты безжалостный. Какой равнодушный!