Травля (СИ)

— Ты сможешь, Рэй, — твердо возразила Кэрол. — Ради наших детей. Ты нужен им, никогда об этом не забывай, как бы тяжело тебе не было. Я знаю, ты очень любишь меня. Ты сделал для меня все, что мог. Ты спас меня от матери… подарил совсем другую жизнь. Ты всегда помогал мне, заботился, хотя совсем не обязан… ведь мы с тобой даже не родные. Но ты — моя семья. И я тоже тебя очень люблю, всегда любила. Куртни тоже скоро появится на свет в нашем мире. Пусть Патрик найдет ее, когда это произойдет. Убедись, что в новой жизни у Куртни все будет хорошо. Наблюдай за ней, позаботься, если будет нужно. А обо мне не плачь. Смерть — это не конец. Теперь ведь ты это знаешь. Я просто буду в другом месте. Не одна, с Мэттом.

Она повернулась к Дженни.

— И ты не вздумай никуда уезжать, чтобы Патрик там не говорил сгоряча. У Рэя тебе будет хорошо. Присмотри за ним, чтобы не расклеился. Единственное, что меня беспокоит — это чтобы не узнали органы опеки о том, что ты у него живешь. Твоя тетя по-прежнему является официальным опекуном, она, конечно, не будет ничего никому сообщать… но все равно, вдруг станет известно… Тогда тебя заберут, а у Рэя могут возникнуть проблемы. Он неженатый мужчина… не известно, в чем его могут обвинить…

— Не переживай об этом, — перебил Рэй. — Касевес пообещал мне уладить эту проблему. У него есть связи, он поможет мне получить опеку над Дженни. Ее тетя ничего не имеет против, он уже с ней это обсудил. Единственное, что требуется — это чтобы я был официально женат. Мне одному опеку не дадут, а вот обеспеченной семейной паре — да.

— Ты собрался жениться? — не поверила Кэрол.

— А в чем проблема? Касевес и это решил — он сам подыщет мне женщину, согласную заключить фиктивный брак, за деньги. Она будет приезжать во время визитов сотрудников из опеки и изображать любящую супругу и мать, — Рэй пожал плечами. — Детка, у меня есть деньги, а деньги решают многие проблемы. Не зря я всю жизнь их так любил!

Он невесело усмехнулся.

— Это хорошо, — кивнула Кэрол. — Очень хорошо. Вы с Касевесом здорово придумали, молодцы. Спасибо тебе, Рэй. За все. И прости меня. Тоже прости. За все.

— О, малыш, ты же знаешь, я всегда и все тебе прощаю, никогда не сержусь, — он поцеловал ее кисти. — Это я должен просить прощения у тебя… за то, что сделал. Я не хотел тебя обидеть, ты же знаешь. Это… это от отчаяния…

— Забудь. Я прощаю тебя, — Кэрол поднялась и потянулась к нему скованными руками. Он подскочил и сжал ее в объятиях, крепко, отчаянно, тихо застонав от невыносимой боли.

Больше Кэрол его не видела. Он приезжал еще, но она больше не выходила к нему, хоть ей этого и очень хотелось. Она не могла больше видеть его слезы, отчаяние и страдание, у нее не осталось сил на это.

— А Рэй? — спросила Кэрол у Патрика. — Он знает о том, что сейчас происходит? Он был в курсе ваших планов?

— Конечно! — воскликнул мальчик. — Это он отвез меня к Нолу и Иссе. Он давал нам на все деньги, Луи только организовал, а он все оплатил. Весь твой побег. Рэй с нами, мам.

— Почему же вы мне не сказали? Почему он не сказал?

— Зачем? Чтобы ты выкинула какую-нибудь глупость, чтобы нам помешать тебя спасти? Ты же так вознамерилась умереть, что ничего иного и слышать не хотела.

— Ну зачем ты так, сынок? Я просто не верила, что меня возможно спасти. Ведь от проклятия спастись невозможно.

— Тебе повезло больше остальных, потому что у тебя есть я — самый сильный и крутой из всех проклятых. Я Болли Брант, древний и могущественный, восставший из самых недр этого тумана — так говорит Луи. Я и есть этот туман, его часть. Я и есть это проклятие. И я сильнее его. Потому что у меня есть еще и мой дар… наш дар. Луи сказал, что и этот дар во мне очень силен. Он никогда раньше не видел такого. Он был поражен, когда я не позволил тебе умереть в самолете. Говорит, никто и никогда так не мог — не позволить проклятию забрать свою жертву. Ты знаешь, после этого он стал как-то странно смотреть на меня. Как-то настороженно… иногда мне даже кажется, что в его глазах появляется страх. А знаешь, почему? — мальчик говорил с восторгом, даже с пафосом, чуть не лопаясь от собственной важности и гордости. — Потому что он понял, что я намного сильнее его. Он сам не ожидал, что настолько. Он ошеломлен. И растерян. Я вижу. Он даже как-то сказал, что перестарался и надо было вытащить кого-то менее древнего… но он побоялся, что просчитается, и более молодой окажется недостаточно сильным, чтобы перенять всю силу… он перестраховался. А теперь считает, что слишком уж перестраховался. Но говорит, что это ничего. Даже хорошо, что я такой сильный. Только силу эту мне следует применять правильно. А то, что я не отдал тебя туману — это неправильно. Он сказал, что я должен соблюдать правила. Я согласился, а про себя послал к черту с его правилами. Я буду устанавливать свои правила. Чего это ради я должен подчиняться этому проклятию, раз я сильнее его? Правильно, мам?