Травма. Невидимая эпидемия

Испорченный отпуск

Однажды мы с женой отправились в небольшой отпуск. Мы собирались провести длинные выходные в спокойной обстановке. Нам обоим это было нужно. Я уже впал в отчаяние от всех экстренных ситуаций и звонков, иногда раздающихся посреди ночи. Хотя меня подменяли другие доктора, все срочные проблемы моих пациентов все равно проходили через меня. Поэтому первый день без работы был просто волшебным – хорошая погода, мы отдыхали на улице, наступал вечер. И тут зазвонил телефон.

Это была доктор из реанимации – эксперт по оценке чрезвычайных ситуаций из команды по трансплантации. У одного из моих пациентов была передозировка, и он скорее всего умер бы без пересадки. Доктор объяснила, что если передозировка произошла случайно (по ошибке выпил слишком много лекарств), то операцию можно проводить немедленно. Если же это была попытка суицида, то он не имеет права на трансплантат. Так как никто не знал наверняка, они решили узнать мое мнение на этот счет. Мой ответ определил бы дальнейшую судьбу этого человека. Эксперт напомнила мне, что в очереди на пересадку есть и другие люди, которые тоже могут умереть.

Я попросил дать мне двадцать минут, хотя уже знал, что отвечу. Мой пациент был очень болен и уже несколько раз пытался себя убить. Все выглядело в точности как очередная попытка.

Пока я готовился к звонку, со мной связался еще один человек – мама пациента. Я никогда раньше не говорил с ней, но она знала обо мне и о сложившейся ситуации. Она кричала и умоляла меня соврать трансплантационной команде, что пациент не пытался себя убить, что это была случайность. Она сказала, что моя основная обязанность – помогать ему, а правда сделает меня убийцей.

Несколько минут спустя я позвонил доктору и сказал ей правду. Никогда в жизни меня так не разрывала ответственность. Ответственность перед пациентом и его матерью – с одной стороны, ответственность перед трансплантационной командой и другими людьми – с другой. Мой пациент умер. Орган был пересажен кому-то другому. Это единственное, что я помню из того отпуска.

Дети часто мечтают о том, кем они станут, когда вырастут, – космонавтами, учителями или пожарными. Они хотят стать кем-то важным и значимым, хотят заниматься делом, которым можно было бы гордиться. Ни один ребенок в мире никогда не говорил: «Ах! Вот бы мне переживать такие страдания и боль, чтобы хотелось покончить с жизнью!» Согласитесь, это было бы странно.

Вообще, дело даже не в детях. Ни один взрослый тоже такого не хочет. Конечно, я понимаю, что невозможно предотвратить все страдания. Но ведь мы точно можем делать больше, чем делаем сейчас.

Дождь, бесконечный дождь – еще одна метафора травмы. Он только моросит, но без зонтика мы со временем промокнем до нитки. Вода накапливается, и вот нас уже уносит рекой этого отчаяния. Так было с моим пациентом. Этот бедный парень был захвачен потоком боли, от которой он не мог спрятаться, рекой, вышедшей из берегов еще до его рождения. Я тоже это почувствовал. Я был по грудь в этой реке. Но, конечно, невозможно представить, что в тот день пережила его мама.

Мы не можем по мановению руки остановить такой дождь или выйти из реки. Но мы можем не дать друг другу промокнуть до нитки и утонуть. Вместе мы можем подняться выше.