Травница

— Ну вот, представь, что мы последний месяц жили на её отпускные. Так почему бы не положить? Я теперь богатая! — засмеялась я, вспоминая, сколько у меня осталось, и невольно качая головой. — Тем более она скоро выходит из отпуска.

— Поэтому ты не хотела покупать платье? Не хватило бы на сестру?

— Нет, что ты! Аня здесь ни при чём! Просто смысл в нём, в этом платье? Никуда не выйдешь в нём. Зачем лишняя вещь в гардеробе? Я привыкла, что все вещи должны быть востребованы, а не пылиться где-то на вешалке.

— Такая практичная, да? — смеясь, поддел он меня.

— Ага… Время от времени.

Мы въехали в усадьбу Сергея, и я принялась таращиться на крыльцо дома, ожидая почему-то, что он нас встретит. А когда поймала себя на конкретной мысли: "Он ждёт!", улыбнулась. С чего бы ему ждать нас? Мы всего лишь съездили за покупками. Сидит, наверное, за компьютером, работает.

У крыльца Андрей сначала забрал мои пакеты и сумки и помог перенести в комнату и только после этого занялся своим грузом. Благодарная, я предложила:

— Андрей, ты, наверное, с обедом не успеваешь. Давай я тебе на кухне помогу?

— Да там помогать нечего. Я всё с утра приготовил, осталось только положить в кастрюлю — и варить. Так что займись лучше своими покупками. Журналы, например, посмотри, — улыбнулся он. — Вон сколько накупила. Неужели всё это свяжешь?

— Всё не всё, но посмотреть хочется, — заявила я и побыстрей смылась в комнату.

Андрей прав. Журналов я ещё не смотрела. А из них самих вряд ли что свяжу. Обычно беру из журнала только идеи, вязку какую-нибудь. А иной раз и вообще ничего не беру. Вдохновлюсь — и придумаю свой эксклюзив.

И всё опять покатилось по накатанной. Обед, тихий час — я играла со Стахом, потом бегали с Вадимом и Регги, возмещая утренний час ходьбы вместо бега.

Сергей был какой-то очень сильно спокойный всё то время, когда я его видела. Даже не то что спокойный — ледяной, смотрел на всех свысока, чему я очень удивлялась. Таким высокомерным я его ещё никогда не видела. Что это с ним? Со мной обращался так, как будто вообще не понимал, откуда я здесь.

И только на вечерней перевязке я поняла причину.

Вскрылась кожа на всех тёмных пятнах — снизу, от стопы до колена. Теперь болела не только пятка. Потому что приходилось убирать гниль. Действуя марличками, смоченными в перекиси водорода, я снимала страшную грязь очень осторожно. Но знала, что, даже слегка прижимая марлички, чтобы собрать гниль, я причиняю Сергею боль.

— Всё. Теперь только мясо — утром, в обед и вечером — сказала я, предельно бережно замотав ему ноги в мешки и опустив штанины.

— А если… не хочется? — ровно спросил Сергей.

— Через "не хочу" придётся. Если будешь есть мясо, при твоей силе воли гангрена начнёт заживать очень быстро.

— Считаешь, у меня сильная воля?

— Я не считаю — вижу. Есть ещё одно: тебе надо начать принимать обезболивающее.

— Нет.

— Чтобы спать.

— Я сплю с твоего хмеля.

— С сегодняшнего дня этого слишком мало.

— Нет. Этого хватит.

— Сергей… — начала я и замолкла, взглянув в ледяные зелёные глаза.

Всё ещё сидя перед ним на коленях, я собрала перевязочный материал и снова посмотрела на его ноги… Кошмара гноящихся язв не видно, но и трав перед глазами не возникает. Нет такой травы, что могла бы притупить ему боль. Если только не снотворное. Но и тогда сон не будет нормальным сном — скорее бредом, пронизанным болью… Я подняла глаза. Тяжёлое от напряжения лицо. Глаза закрыты, кисть одной руки свесилась с подлокотника. Забыв, что мои руки воняют лекарством, я осторожно погладила его руку.

Сергей открыл глаза.

— Мне очень хочется помочь, — тихо сказала я. — Правда.

Он не ответил — только кивнул и поехал к компьютеру.

На ужин я всё-таки решилась приготовить чай из ромашки, единственное, что бледно промелькнуло перед глазами, пока думала о Сергее. Очень боялась, что откажется. И на сердце отлегло: молча выпил, хотя сразу сообразил, что чай необычный. Вообще в доме сразу почувствовалось напряжение, будто здание оплела металлическая паутина, которая постепенно сжималась… Андрей быстро подавал блюда, почти не говорил, разве что когда обращался ко мне или к Вадиму — и то очень коротко.

… Перед сном я ещё некоторое время читала, но сквозь чтение всё думала, каково Сергею с той болью, которую он испытывает… Отложила книгу. Прогулка и громадные впечатления дня, оказывается, здорово утомляют. Укрывшись так, чтобы было закрыто ухо, я провалилась в сон. Но спалось недолго…

Что-то зашуршало передо мной, очень мягко, но настойчиво. Вылезая из глубокого сна, я даже не испугалась, когда поняла, что кусочек одеяла перед моим носом дёргается.

— Стах? — шёпотом спросила я, вытащив нос из-под одеяла.

Недовольно мявкнув, Стах, стоящий у кровати на задних лапах, снова подёргал пододеяльник. Я вздохнула и села на кровати. Кажется, кот не хотел вылезать из комнаты в открытую форточку и требовал открыть ему дверь. Ничего не понимаю… Поднялась, подошла к двери…