Травоядный. Том I

Миллиса сидела на краю кровати, её платье лежало рядом на полу, а на самой не было ничего. Лицо прикрывала кружевная маска с лёгкой вуалью, а шерсть на всём теле была выкрашена в тигриный окрас. Вокруг всю кровать усеяли шлюхи, томно ласкающие сами себя в неистовой похоти, среди них была и Лита, занимающаяся тем же, но меня она не волновала. Я мельком скользнул по их телам и лицам, покрытым синяками и ссадинами, но не было мне до них дела. Только до неё… Её глаза игриво рассматривали меня, но я нагло впился своими в каждый сантиметр её тела. Я видел пышные, словно две молодые дыньки, груди, покрытые коротким мехом, с розовыми сосками, талию, подобную песочным часам, каждый изгиб которой пробуждал естественное желание. Она закинула одну ногу на другую, не давая взглянуть на самое сокровенное, но от того моя похоть распылялась лишь сильнее. Всю картину портил лишь Кнут, нещадно вылизывающий пальцы её ног на пару с Фирсом.

— О, так вы живы! — сказала она, а голос её был подобен мёду. — На колени, милые! — скомандовала она, и я почувствовал, как ноги слабеют.

Алем, я и Вик, мы рухнули на колени, не в силах сопротивляться, я понимал, что это всё наваждение, морок, но эта мысль блуждала где-то далеко и уходила всё дальше. То, что я чувствовал сейчас, было не сравнимо с тем, что было в борделе. Это была истинная всепоглощающая страсть, бескорыстная любовь и богоподобное почитание. Я не смел и пытаться вырваться из морока.

— Ползите ко мне, но не Вик, ты можешь остаться на месте — мы же всё-таки друзья… — прошипела она, и мы поползли на четвереньках, словно животные, пальцы ощущали мягкий ворс ковра, а нос щекотал запах пота. — Что же мне с вами сделать? Вы втянули моего брата в эту отвратительную авантюру, а теперь до кучи и так непростительных преступлений прибавилось убийство двух патрульных… Теперь за дело точно возьмутся ищейки наместника… Они всё так не оставят. Но если я прикончу всех вас здесь, то и делу конец. А брату скажу, что мы с Виком еле выбрались, — шептала она, и каждое её слово казалось мне откровением. — Ну? Что думаете?

— Да! Ты права! Избавиться от нас! — замычал я, словно слабоумный, чётко понимая, что моя жизнь ничто в сравнении с её, даже мимолётным желанием.

— Как хорошо! — сказала она. — А ты чего молчишь? — спросила она у Алема, и я почувствовал бескрайнюю ревность. — Сними маску, хочу увидеть твоё личико. — приказала она.

Алем снял капюшон и расцепил пуговицы на тканевой основе позади маски. Она глухо упала на пол.

— Слепой?! — вскрикнула она и дёрнулась назад.

— Именно так, сучка! — бросил он и выхватил мой кинжал.

Глава 21. Чудовище или убийца?

Я попытался остановить Алема! Не дать коснуться моей богине, но он лихо зарядил мне с локтя и с кинжалом в руке набросился на неё! Они опрокинулись на обнажённых женщин позади, несколько шлюх слетели с кровати на пол с криками и стонами. Алем оседлал Миллису сверху, одной заткнув ей рот, а другой приставил мой кинжал к горлу!

— Я убью тебя! Изрежу, выпущу кишки и ими же удушу! — кричал я в неистовой злобе, но не мог и двинуться, хотя каждая мышца вопила.

— Ничего ты мне не сделаешь, Декс, по крайней мере пока эта тварь не прикажет, — с ухмылкой сказал Алем, а я сотню раз пожалел, что не прикончил его раньше, и… что на ней верхом сейчас он, а не я! Ну почему он?! А не я!!!

Алем немного надавил лезвием на шею Миллисы, и показалась капля крови, он опустил голову и заговорил:

— Слушай сюда, тщеславная сука. Ты будешь делать то, что я скажу, любое неверное слово, и ты тут же сдохнешь, — спокойно, но оттого его слова казались куда реальнее, сказал Алем, — Кивни, если поняла.

Миллиса закивала, в её глазах трепетал страх и обида. Несколько секунд назад она была богиней, властительницей сердец и желаний, повелительницей низменных инстинктов. А сейчас она лежала словно обычная шлюха с раскинутыми в стороны грудями, не вправе возразить воли какого-то раба-травоядного, низшего существа.

Но жизнь ей была дороже гордости, иначе она бы не была той, кто продаёт своё тело за несколько монет.

— Ты прикажешь им выйти из комнаты, закрыть дверь и привести себя в порядок, поняла?

Миллиса кивнула.

— Тогда я сейчас уберу руку, и ты почувствуешь, как в твоё горло впивается острая сталь, и будешь чувствовать, что я могу оборвать твою никчёмную жизнь в любую секунду, ясно?

Она кивнула, и Алем медленно убрал руку с её рта, а нож сильнее прижался к горлу, выпустив ещё немного крови. Её губы дрожали, на глазах выступили слёзы, но она заговорила сбивчиво, тяжело, боясь сглотнуть:

— Тебе нужно… знать… Если они выйдут и не смогут меня видеть… я потеряю над ними контроль… — сказала она наполненным страхом голосом.

— Вот оно как. Значит, ты обнажилась не из-за особых наклонностей, а чтобы твоя сила заработала сильнее?

«Как ты смеешь так с ней разговаривать! Убери от неё руки! Умри, исчезни!» — думал я, хотя понимал, что он прав.