Травоядный. Том I

Алем надавил остриём на горло и рявкнул:

— Приказывай!

— Перестать дышать! — сквозь слезы прокричала она.

Женщины за ней схватились за горла, захрипели, хлопая глазами и ртами, тщетно пытаясь вздохнуть. Но их груди не двигались, грудная клетка не расширялась. Ужас в их глазах застал меня, я сжал челюсти, впился рукой в руку Литы, словно уже не она ищет поддержки.

— Скоро всё закончится… — проговорил Алем.

Они упали, кто на кровать, кто на пол. Их когти шкрябали по старому паркету, и с тем, словно по моему сердцу.

«Так надо. Так надо. Так надо», — повторял я про себя, видя, как они корчатся в муках, — «Ты должен выжить, должен выжить!» — уговаривал я себя, не в силах отвести взгляда.

Их движения замедлились, становились вялыми, глаза закатились, тела задрожали!

— Нет! — неожиданно для себя крикнул я и, вырвавшись из морока, полетел к Алему и скинул того на пол. — Отпусти их!!! — рявкнул я на Миллису.

— Дышите! Дышите, дышите!!!

Алем поднялся на ноги, а я приготовился. У него есть мой кинжал, и я даже не представляю, насколько он силён. Но я не собираюсь отступать от своих поступков.

Он подбросил кинжал и словил его за лезвие, медленно протянул мне со словами:

— Твой выбор, надеюсь, ты о нём не пожалеешь.

— Может и пожалею, но он правильный, они не виноваты в наших страданиях, — ответил я, слова слетали с языка сами собой.

Но я знал, что поступаю так, как желает моё сердце. Я убийца, не чудовище. Может, я и вправду размяк, но я не хочу больше быть марионеткой судьбы, где каждое моё решение проливает реки крови. Может быть, когда-нибудь они будут теми, кто пощадит меня или всадит мне нож в сердце. Мне всё равно — сегодня они останутся живы.

— А с этим что? — спросил Алем, указывая на дрожащего Кнута.

— Свяжите шлюх, а с ним я разберусь, — сказал я, подхватил того под руку и вывел из спальни.

Мы спустились по лестнице и прошли в одну из небольших комнат, я затворил за спиной дверь.

— Ты меня спас! Спасибо тебе, спасибо! Я всё отдам, всё, что у меня есть! — тараторил он, махая руками.

Я сжал рукоять кинжала, он затих. Мы встретились глазами, я всмотрелся в эти тонкие хитрые щелочки.

«Оу, вот оно как. Он у меня жалости не вызывает. Выходит, не размяк», — подумал я.

— Не надо! — бросил он.Но я уже дёрнул рукой и кинжал перерезал ему горло, хлынула кровь, он выучил глаза, завалился в мою сторону. Я аккуратно, чтобы не забрызгаться, оттолкнулся его за плечо. Он упал, захрипел и вскоре издох залив паркет своего дома ярко красной кровью.

— Я не чудовище, но всё ещё убийца. И ты не стоишь риска, — сказал я напоследок и вышел под издыхания Кнута. За мной протянулись две энергетическое полоски, впитавшись в спину.

Остальные спустились вниз. Милисса понуро шла позади всех. Она понимала, что теперь ей не смыть позора перед братом, я не так хорошо знал его, но понимал, что он достойный мужчина. Её поступок по меньшей мере оскорбителен, какие бы побуждения не нёс за собой.

— Что нам дальше делать? — спросил Фирс своим, теперь уже, вечно нервным голосом.

— Уходить, — ответил я, — Нам придётся уходить очень быстро. Вик, ты справишься?

Лис задумался, хотя я понимал, что сейчас его мысли больше занимали предательство Миллисы. Она была его подругой, а сейчас стояла позади униженная и бесчестная. Но сейчас он должен был собраться.

— Вик! — крикнул я, и он посмотрел мне в глаза, но только на мгновение, и перевёл взгляд вбок, словно от стыда, — Мы можем на тебя рассчитывать?

— Да… да! Я проведу вас! — ответил он и резко развернулся к Миллисе, — Ты обесчестила ваш род и нашу дружбу! Я прощал всё — что бы ты ни сделала, но это я не прощу!

— Пожалуйста! Не говори Хорту! — взмолилась она, но взгляд Вика был непоколебим. Она упала на колени и опустила голову, — Прошу, умоляю! Он всё, что у меня есть! Я не смогу жить ненавидимая им!

«Как всё неожиданно обернулось, я ведь совсем недавно точно также перед ней стоял Декс. Судьба — злодейка», — подумал я с усмешкой. Но, как бы то ни было, пусть Дексу и пришлось унизиться, она согласилась, и по факту — выполнила обещание, кандалы сняты. А я не отличаюсь неблагодарностью.

— Он простит тебя, когда-нибудь простит… Он ведь любит тебя по-настоящему… И я люблю… — взгляд его сделался отречённым, — Любил…

— Вик… прости меня… — сказала она со слезами на глазах, но Вик отвернулся и отошёл к выходу.

— Мне стоит прикончить тебя за твоё предательство, — сказал я, и она вздрогнула, понимая, что я не лукавлю, — Но ты выполнила обещанное, кандалы сняла — и лишь это не даёт мне прирезать тебя. Уходи, беги, дальше ты пойдёшь сама.