Травоядный. Том II

Следующее тело полетело вниз, рухнуло словно мешок с дерьмом почти на прямые ноги, забывшиеся под кирасу. Хищник стал похож на черепашку, но не умер.

— Не зевайте, — проговорил промчавшийся Енси и убивший следующего стража, вооружившись его мечом.

И тут Тварь совсем разошлась! Крики и вопли лились сверху, но мы даже не смотрели, монотонно орудуя сталью, будто фермер на жатве! Риса не отставала, Дудок то и дело пытался помешать мне, как если бы моя сила приуменьшала бы его. Енси же, как совершенно посторонний, непричастный прохожий, оказывался там, где надо, и с лёгкостью и бесстрастностью расправлялся с полумёртвыми хищниками.

— Жулики!

— Обманщики!

— Херовы зайцы! Так нельзя!

Кричала одна часть толпы!

Ну а другая, наоборот, будто наслаждалась развернувшейся жестокой бойней беззащитных, полумёртвых хищников! Они упивались страданиями своих же собратьев, возможно даже больше, чем нашими!

Ну а самая меньшая, та, что была рядом со сколопендрой, вопила и кричала, ратуя в поддержку стражей и копейщиков, словно их уже не волновало зрелище на арене! Ведь вот прямо перед ними разворачивалось куда более кровавое зрелище!

— Четыре — два, короткоухий! — кинул я, когда оказался рядом с Дудоком.

Признаться, даже меня раззадорил этот падальный пир.

— Пошёл ты! Это ещё не всё!

— Ви-и-и-ааа!!! — завизжала тварь, и я увидел, как её отрубленная лапа летит вниз, и тут же следующая.

Она уже не справлялась с напором стражей, которым всё слаженней и проще было отбивать атаки сколопендры. И, видимо, только сейчас задумалась, что всё это как-то странно. Убив стольких, она лишь слабеет. Наконец, какой-то громадный хищник приложился по голове твари щитом с гулким грохотом, и та сползла по каменной стене, царапая хелицерами по камню!

— Пора уходить, — сказал подбежавший Енси, тоже быстро осознав перспективы.

— Согласен, — подтвердил я.

— Слабаки! Я ещё не закончила! — в кураже бросила Риса и кинулась к лежащему в нескольких десятках метров от твари трупу.

«Вот же дура!» — подумал я.

Она вонзила окровавленный меч в сердце испускающего дух стража, ударила вновь, и ещё, вскрикнула:

— Так-то! Грёбаные ублюдки! Нравится⁈ А⁈ — истерично вопила она, пока не увидела громадные чёрные глаза твари, смотрящие прямо на неё.

Она сделала шаг назад, ещё один… Руки затряслись, она поняла, что происходит. И осознала, что ей не убежать, и мы были куда дальше, так что тварь и не подумает пропускать такой нежный кусочек зайчатинки.

— Н-н-нет… Нет, нет… — пробубнила она.

А тварь не спеша развернула своё длинное тело, её сочленения переливались на свету. Острые шипы на спине влажно поблёскивали от сочившегося яда… На человеческое лицо забралось зловещее, гневное выражение обманутой жертвы и сущего кошмара!

— Д-декс… Декс! — закричала Риса.

Я двинулся, но Енси заградил путь рукой, и я взглянул на него, он покачал головой со словами:

— Не надо, ты просто умрёшь. Она сама виновата.

Даже Дудок нечего не выплюнул, ни одной скабрезности.

«Он прав. Ей не следовало бездумно носиться по арене, бросаясь прямо навстречу смерти, — согласился я, смотря на женщину, что не трогала нечего в моём сердце, — Но я же обещал…»

«А стоит ли оно того?» — неожиданно послышался голос Черныша изнутри.

«Появился вовремя», — ответил я.

«Один раз ты уже последовал зову чести, гордости и достоинства. И что в итоге? Тебя истязали, заставили сражаться, вновь заперли… Марк, отбрось уже эти глупости. С ними тебе не стать по-настоящему сильным», — его голос звучал предельно ровно.

И я не мог придумать нечего в ответ. Ни одного логичного ответа. Кинувшись на помощь этой девке, чего я добьюсь? Стану ли я от этого сильнее? Приблизит ли это меня к свободе?

Нет. Очевидно, что нет.

Она никто мне, просто очередная рабыня, несчастная жертва судьбы. Не более. Как и все здесь.

Должен ли я бросаться на помощь любому бедолаге?

Нет, это полнейший бред. Самый беспросветный на свете.

«Любой воин — либо идиот, либо сумасшедший», — всплыл в голове голос отца, моё лицо исказилось в гримасе гнева, но голос продолжал: «Ты убийца, Марк. Тебе не нужна честь, доблесть, справедливость. Ты лишь должен убивать и выживать. Твоё рождение предопределило всю дальнейшую жизнь, отпечаток смерти нестираемым клеймом у тебя на роду, просто прими это».

Просто убийца. Жить и лишать жизни. Отринуть чувства. Принять себя. Каждая мысль, каждое слово, сочившиеся из глубины мозга, казалось неимоверно естественным и правильным.

«Какой бы мразью, законченным монстром он ни был… — подумал я, прикусив губу до крови, — Он прав лишь в одном…»

Я всего лишь убийца. Не рыцарь. Не герой. И никогда им не стану.