«Треба знаты, як гуляты». Еврейская мистика

Про внука Бааль-Шем-Това, ребе Аарона из Тетиева, рассказывают следующую историю. В юности жил он в посаде Константинов, все время свое и силы отдавая постижению премудрости Торы. Отличался реб Аарон величайшей скромностью и с таким усердием скрывал свои познания, что евреи быстро забыли, чей внук молится с ними в синагоге. Тем временем семья реб Аарона жила в глубокой нищете. Как-то в субботу реб Аарон не выдержал и вскричал после окончания молитвы:

— Евреи, евреи! Как же вы позволяете умирать с голоду семье внука Бааль-Шем-Това?!

Тут же назначили комиссию и постановили после окончания субботы собраться и решить, чем помочь реб Арону. Но лишь только прихожане разошлись по домам, реб Арон раскаялся в своих словах.

— Что я наделал? — шептал он. — Всю жизнь я уповал только на милость Всевышнего, а теперь отбросил свое упование, словно износившуюся одежду!

Бросился реб Аарон к шкафу со свитками Торы, прижался лицом к бархатному покрову и взмолился:

— О, Владыка Мира, сделай так, чтобы жители Константинова забыли о своем обещании. Засчитай им его, как уже выполненное, а мне позволь надеяться только на Тебя и на милость Твою.

Молитва реб Аарона была принята, и прихожане начисто забыли о субботнем разговоре.

После того, как мы воздали должное хорошим свойствам забывчивости, стоит все-таки напомнить о том, что в жизни существует много хороших и нужных вещей, про которые не следует забывать. О том, как бороться с забвением, рассказывает следующая история. Произошла она 150 лет назад, в небольшом еврейском местечке, располагавшемся где-то между Слонимом и Барановичами.

В этом местечке жил один-единственный слонимский хасид, все остальные евреи придерживались законов раввинского иудаизма. Как-то раз проезжая через те края, Слонимский ребе остановился на ночь у этого хасида и утром отправился в микву. Она ему очень не понравилась, и ребе попросил хасида обратиться в совет общины с предложением перестроить микву. Хасид в тот же день исполнил поручение, но в ответ услышал лишь насмешки и подковырки. Миква вполне устраивала миснагдим[15], живших в местечке, и они вовсе не собирались тратить деньги на ее ремонт и благоустройство.

Спустя несколько месяцев хасид оказался в Слониме и поведал ребе о своей неудаче.

«Ничего страшного, — успокоил его ребе. — Прошу тебя только об одном, после окончания вечерней молитвы в субботы, поднимайся на биму, ударяй по ней рукой и говори всего три слова. Сначала „гут шабес“, а потом „миква“».

Хасид так и поступил. Ни к чему рассказывать, сколько насмешек, кривых ухмылок, презрительных взглядов и сочувственно-соболезнующих вздохов выпало на его долю. Но вот раввин местечка объявил о свадьбе своего сына. На «шабес-хосн»[16] собрались гости со всей округи. Старший сын раввина подошел к хасиду и попросил его в эту субботу воздержаться от выкриков.

— Мы-то тебя уже знаем, а вот нашим гостям ты можешь испортить праздничное настроение.

— Ну-ну, — улыбнулся в этом месте рав Рубин. — У хасида есть прямое указание от ребе, разве его может отменить просьба какого-то юноши? В тот вечер хасид с удвоенной силой ударил по биме и закричал в два раза громче.

На выходе из синагоги к нему подскочил старший сын раввина и, не говоря ни слова, залепил пощечину. Что тут поднялось! Суматоха, балаган, неразбериха. В конце концов, по окончании субботы собрался совет общины и после долгих обсуждений решил… перестроить микву. Здание простояло в местечке до начала второй мировой войны, и эта была последняя миква, которую закрыли большевики во всем Слонимском округе.

— О святых вещах, — закончил свой рассказ рав Рубин, — еврей должен напоминать себе каждый день. Для этого существуют молитвы, ежедневное учение Торы. Нужно сосредоточить свои мысли на хорошем и правильном, а то, что должно позабыться, уйдет само собой.

В круге пятом

Записано со слов р. Элияґу-Йоханана Гурари, главного раввина города Холон.

— Да, — сказал раввин, отирая лоб платком, — такой странной свадьбы мне еще не доводилось видеть.

А ведь поначалу все шло, как обычно: банкетный зал, набитый разряженными гостями, веселая и, пожалуй, чересчур громкая музыка, официанты с подносами, уставленными соблазнительной снедью. В общем — свадьба как свадьба. Пока не дошло до хупы.

Поскольку пара была ашкеназийской, невесту, по бытующему в этой общине обычаю, должны были семь раз обвести вокруг жениха. Семь — число, символизирующее нормальный, естественный ход событий, а кружение вокруг суженого должно показать, что с этого момента муж становится центром интересов девушки, и вся ее жизнь, также как и его, будет вращаться вокруг новой оси именуемой «семья».