Требуется невеста, или Охота на Светлую

– Вы… ты ведь понимаешь, что сейчас пытаешься выставить его в хорошем свете, хоть после того, что он сегодня устроил…

– Он спрашивал меня, как отразится на его карьере разрыв с Фелисией, – перебивает меня Камила, и я снова застываю.

Сердце в груди пропускает удар, и, кажется, у меня начинает кружиться голова. От накатывающих чувств, которых сейчас во мне слишком много. Непонятных, противоречивых и таких сильных, что они могут запросто свести с ума.

Вот только нахлынувшая было волна отступает после следующих слов помощницы:

– Расставшись с Фелисией, он поставит крест на своей политической карьере и на грядущих выборах. На том, к чему так долго стремился, чем жил последние годы. Не думаю, что вас волнует мое мнение, но я все равно скажу: лучше оставайтесь с Ксанором, сонорина Лэй. Или, если не любите его, будьте одна, найдите себе кого-нибудь другого… Да что угодно! Но не разрушайте жизнь Гаранора. И ему не позволяйте ее разрушить.

Замолчав, она сосредотачивается на дороге, и я тоже смотрю вперед, прямо перед собой, хоть и не вижу ничего. Зато в ушах продолжают звучать ее слова, и я понимаю, что она права. Мне неприятно это осознавать… вернее, не так! Мне больно это осознавать, но я не могу с ней не согласиться.

Больше мы не говорим друг другу ни слова до самого дома Хоросов. Опустившись перед воротами, Камила протягивает охраннику руку, и только после того, как тот считывает ее код, нас пропускают внутрь.

– Его уже предупредили.

– Хорошо. – Я киваю и пытаюсь воскресить в себе ту злость, которую почувствовала при виде Ксанора в компании подосланной к нему светлой.

Злость – единственное, что я имею право испытывать к Гаранору.

В холле нас уже встречают. Высший стоит на ступенях лестницы, спрятав руки в карманах брюк, и смотрит на меня, не сводя глаз. Камилу он, кажется, вовсе не замечает. Даже когда она говорит: «Сонорина Лэй, я буду ждать вас в аэрокаре», – не переводит на нее взгляда.

Секретарь уходит, и мы остаемся одни, в полумраке и тишине, в которой как будто застреваем на целую вечность.

– Пойдем, – наконец говорит он и, развернувшись, поднимается по ступеням.

С замиранием сердца я следую за темным на второй этаж.

Мы проходим в его кабинет. Я понимаю это, потому что все в этой комнате буквально пронизано Гаранором Хоросом. Едва уловимый запах сигар, минимум мебели, резкие очертания которой сейчас скрадывает полумрак, и даже опущенные жалюзи – все здесь напоминает о нем. На диван в углу небрежно брошены пиджак и галстук, привычно закатаны рукава рубашки. Привычно… Сейчас это слово меня особенно пугает. Я привыкла к нему. Привыкла на него злиться, привыкла его видеть, привыкла к тем чувствам, которые вызывает во мне этот мужчина.

Я как будто на нее подсела, на эту запретную любовь, от которой пытаюсь убежать и к которой все время возвращаюсь. Возвращаюсь к нему.

Сегодняшнее мое решение является тому подтверждением.

Взгляд цепляется за огромное кожаное кресло, приставленное к письменному столу, на котором тоже минимум предметов. Прозрачный экран сейфота едва выделяется в полумраке, и над столешницей, да и в принципе во всем кабинете я не нахожу ни одной голофотографии.

Фелисии здесь нет. Я не чувствую ее присутствия, даже малейшей тени невесты, и это вызывает во мне смешанные чувства, из-за которых мне следует уже себя придушить фатой или чем придется.

– Зачем ты здесь? – Гаранор отворачивается, чтобы плеснуть себе в бокал немного сильры.

Мне не предлагает, да я и не настаиваю, потому что не собираюсь здесь оставаться.

Делаю шаг вперед, к нему, но тут же останавливаюсь и прошу:

– Лучше скажи, зачем ты подослал к Ксанору светлую? Зачем заставляешь свою помощницу заниматься… этим?

Я кривлюсь от снова пробуждающейся внутри злости и раздражения и замечаю, как по лицу высшего, когда он оборачивается, пробегает тень, а серебро в глазах становится ядовитой ртутью.

Он отставляет бокал, не сделав даже глотка, и смотрит на меня.

– Я не могу ему тебя отдать.

– Я тебе не принадлежу.

Хорос мрачно усмехается:

– Но ему ты тоже не хочешь принадлежать. Ты не умеешь прятать эмоции, Эления, и я прекрасно вижу, что ты к нему испытываешь. Хочешь узнать, что именно?

– И что же, по-твоему? – спрашиваю хмуро, хоть и понимаю, что это совсем не то, о чем я собиралась с ним говорить.

– Ничего. Совершенно. – Хорос отталкивается от стены и делает ко мне два неспешных шага, как будто подкрадывается. – Ты не хочешь быть с ним, не хочешь его, но зачем-то продолжаешь эти отношения. Зачем, Эления? Чего ты добиваешься? Думаешь, что будешь с ним счастлива? Мой брат способен только все портить. С ним ты будешь мучиться…

– Хватит выставлять Ксанора монстром! – После последнего заявления темного я окончательно вспоминаю, зачем сюда прилетела, и бросаюсь к нему, чтобы прояснить все раз и навсегда. – Мне хорошо с ним, понимаешь? Хорошо и спокойно. Весело! Интересно! А с тобой…

– А со мной? – переспрашивает он хрипло и берет меня за руку, а я сама не понимаю, как так вышло, что он оказался рядом.

Слишком близко, опасно близко.

– А когда я с тобой, меня сжигает стыд и…

– Только он?