Требуется невеста, или Охота на Светлую

Я больше не в состоянии сдерживать свои эмоции. В принципе не в состоянии себя сдерживать.

– А даже если и так? – издевается, дразнит, доводит она меня. – Тебя это точно не касается!

– Но мы это можем легко исправить. Я хочу, чтобы ты была моей. Чтобы все, что происходит в твоей жизни, касалось меня.

– Любовницей?

И сдалась же ей эта любовница!

– Как насчет любимой женщины и матери моих детей?

– Зачем тебе дети вне брака? – Она смешно хмурится, растерянно кусает губы.

– Совершенно незачем, – заявляю ей.

На этом моменте у меня заканчивается терпение. Дергаю вниз, стаскивая с хрупких плеч дурацкую тряпку, которая ей сегодня уже точно не понадобится.

На мой наглый порыв светлая отвечает судорожным вздохом. Цепляется за ворот моей рубашки пальцами, когда я впиваюсь в ее охренительные губы своими, но, хвала богам, не отталкивает. Отвечает на поцелуй, сама ко мне тянется, нетерпеливо приподнимаясь. Позволяя скользить руками по ее стройным ножкам до самых бедер, задирая махровую ткань, которую мне не терпится с нее сдернуть и отшвырнуть в какой-нибудь дальний угол.

На миг отстранившись, смотрю на нее, распаленную первыми прикосновениями. В ее затуманенные желанием, немного шальные глаза, на припухшие от поцелуев губы. Нет, я точно конченый мазохист. Столько времени над собой издевался, уже даже готов был ее отпустить, чтобы все равно к этому прийти.

– Перестань… – Она краснеет, пытается неловко натянуть халат обратно.

Можно подумать, я ей это сейчас позволю.

Перехватываю ее руки, кладу их себе на плечи, привлекая к себе свою девочку.

– Прекрати это немедленно… – шепчет она, опуская ресницы.

– Серьезно хочешь, чтобы все прекратилось и я ушел? – Я снова ее целую, лаская языком эти чувственные, мягкие губы, и замечаю, как полуприкрытые глаза Ленни все больше мутнеют, затягиваемые пеленой возбуждения.

Скользнув рукой вверх по талии, накрываю ее маленькую грудь своими пальцами, чуть их сжимаю, впитывая в себя ее жар, чувствуя, как внутри меня самого вспыхивает, разгорается самый настоящий пожар.

– Очень. – Она всхлипывает и подается вперед, уже сама не понимая, что несет. Сама вжимается мне в бедра, когда я прикусываю ей мочку уха и начинаю покрывать быстрыми, жадными поцелуями плечи этой маленькой, околдовавшей меня ведьмы.

– Очень что, Ленни? – Понимая, что моя фея уже почти сдалась, усиливаю натиск, заставляя ее пьянеть от поцелуев и ласк, и сам уже чувствую себя абсолютно пьяным. Наградой мне становится дрожь, прокатывающаяся по ее телу, и тихий, прерывистый вздох.

Чувственная, сладкая девочка, от которой я теперь уже точно не смогу отказаться. Хватит над собой издеваться.

Мучить нас обоих.

– Общество Грассоры нас не примет, а жить в твоей тени я не собираюсь, – цепляясь за остатки здравого смысла, мятежно лепечет она.

– Оно приняло тебя с Ксаном, примет и нас.

– Ксанор не метит в кресло правителя.

– Значит, к йоргам кресло правителя. – Я привлекаю ее к себе и продолжаю целовать, потому что по-другому просто не получается.

Меня как магнитом тянет к этим губам – теплым, нежным, покорно приоткрытым.

Тонкое кружево сложенных за спиной крыльев ощущается под пальцами чем-то легким, хрупким, невесомым, и, кажется, я никогда не видел ничего прекраснее в этой жизни.

Не видел ничего прекраснее ее.

– Это ты сейчас так говоришь, – грустно продолжает светлая. – Но когда поймешь, от чего отказываешься…

Заключив ее лицо в ладони, тихо говорю:

– Эления, я принял решение, и ничто его не изменит. Я точно знаю, от чего готов отказаться, а от чего нет. От тебя – не готов. Отныне ты – часть моей жизни, и я хочу, чтобы об этом знали все. И они узнают, если ты позволишь. Ты мне позволишь?

Глубокий взгляд от нее в меня, от которого уже я начинаю дрожать, как какой-нибудь несдержанный мальчишка, и тихие слова:

– Мы могли бы попробовать.

– Хвала богам, – облегченно выдыхаю и, притянув ее к себе еще ближе, нетерпеливо спрашиваю: – А теперь мы можем заняться любовью?

Светлая краснеет, хоть и до этого ее щеки заливал шальной румянец.

– И это мы тоже можем попробовать! – расхрабрившись, выдает на одном дыхании, а потом добавляет: – Только…

Я снова нахожу ее губы своими, снова ее целую, продолжая пьянеть от всего, что сейчас между нами происходит. Ее неловкие попытки расстегнуть пуговицы рубашки заводят до йоргов. Вместе нам удается снять ее с меня и бросить на пол. Туда же отправляется и махровая тряпка, когда я подхватываю Лэй под бедра и, не прерывая жадного поцелуя, переношу на кровать.

Крылья, серебряным мерцанием вплетаясь в полумрак номера, завораживают. Теперь я понимаю, почему светлые их прячут. Мне на месте ее мужа ни с кем не захотелось бы делиться этой роскошью и красотой.

Я об этом подумал?

Я об этом подумал. И, йорги побери, мне понравилась эта мысль! Как понравилось целовать и ласкать эту маленькую язву, чувствовать, как она заводится от каждой новой ласки и движения моих пальцев.

Осознав, что она уже более чем готова, накрываю ее собою.

– Гаранор… – Синие глаза широко распахнуты. Кажется, я вижу в них свое отражение.