Требуется невеста, или Охота на Светлую

– Лита – моя племянница. Ее мамой была моя старшая сестра Летисия.

– Была? – мягко переспрашивает темный.

– Она умерла. – Я смотрю на отблески света, играющие на гранях льда, и никак не могу поднять глаза. – Вернее, ее… убили. Убил отец Литы.

Стоит мне это произнести, и меня как будто прорывает. Я слишком долго держала все в себе, слишком долго молчала, а теперь говорю и понимаю, что не могу остановиться. Мне просто жизненно необходимо все это на него выплеснуть. «Все это» – это печальную историю моей семьи и правду о монстре, разрушившем нашу с Летисией жизнь.

– Я родилась в семье светлых. И мать, и отец принадлежали к семьям, которые превыше всего ценили чистоту крови. В моей родословной нет низших и уж тем более в ней не могло быть темных. У нас с этим очень строго. Малейшее отклонение от правил – и все, ты уже изгой для семьи и клана. – Я грустно улыбаюсь и все глубже погружаюсь в свои воспоминания. – Не только темные могут быть жестоки. В моем окружении с оступившимися поступали очень сурово.

– Это потому у тебя так ярко проявляется дар, что его не в состоянии заглушить даже блокаторы? Из-за того, что оба твоих родителя были светлыми? – Гаранор касается моего лица там, где висок пересекает продольная полоса, а потом ласково гладит пальцами щеку.

– В этом, но не только. У моего отца был очень сильный дар, его еще подростком взяла под свое крыло армия, потом забрало разведывательное управление Креута. Он многого достиг за короткое время, быстро продвигался по карьерной лестнице, стал одним из самых ценных агентов РУКа. Со временем он возглавил отдел специальных операций, а светлые такого уровня в Креуте приравниваются к темным. Поэтому мы с Летисией росли без блокаторов, отец об этом позаботился. Поэтому наша сила развивалась, а вживили их мне, уже когда настоящая я должна была исчезнуть, чтобы потом возникнуть в Грассоре новой личностью. Но вживлять блокаторы в двадцать лет – бесполезно. Да, они подавляют мою магию, но полностью ее меня не лишают.

В номере тепло, еще теплее в его руках, но я все равно ежусь. Почувствовав это, Гаранор крепче прижимает меня к себе и спрашивает осторожно:

– Это от них ты бежала? От своей семьи? И что стало с Летисией? Какое отношение ко всему этому имеет тот высший?

Я отрицательно качаю головой:

– Нет, дело не в моей семье, хотя… Наверное, в какой-то мере и в ней тоже. Но лучше обо всем по порядку. – Я собираюсь с мыслями и продолжаю рассказывать: – Мама умерла пять лет назад. У нее было редкое неизлечимое заболевание, от которого она очень быстро угасла. Врачи ничего не могли сделать. После этого мы с Летисией отца почти перестали видеть. Он и до этого все время пропадал на работе, мотался по миру, неделями не бывал дома, а когда ее не стало, нам показалось, что в тот страшный день мы потеряли и его тоже. Отец считал, что жизнь в роскоши более чем компенсирует его отсутствие. А спустя пару лет после смерти мамы, Летти и я познакомились с Валаром Кано.

– Знакомое имя…

Я задираю голову, чтобы посмотреть на Гаранора, и меня тут же целуют в кончик носа. Мягко гладят по плечам, чтобы унять дрожь, которая появляется всякий раз, когда я вспоминаю об этом животном.

– Наверняка ты о нем слышал. Он относится к тем темным, которые способны купить половину мира. Ну вроде вас с Ксанором, – шучу мрачно, а потом добавляю: – Вернее, относился. Два года назад его судили и приговорили к пожизненному, но со связями Валара и его возможностями, я боюсь, это пожизненное долго не продлится. Потому я и старалась не привлекать внимания прессы, пока не поняла, что с Хоросами не привлекать к себе внимания просто невозможно.

– Если бы ты сразу объяснила мне, рассказала правду. – Он запинается, явно испытывая досаду, что из-за него я ввязалась в отношения с Ксаном.

– Сразу я тебе не доверяла и, если честно… даже немного тебя побаивалась.

Я не умею читать чужие мысли, но готова поклясться, Гаранор сейчас громко про себя матерится. Ну или, скорее, себя ругает.

– Что он сделал с твоей сестрой?

Видно, что ему задавать вопросы так же непросто, как мне на них отвечать. И тем не менее потребность выговориться никуда не исчезла, наоборот, стала ощущаться еще острее.

– Для начала он влюбил ее в себя. Вернее… – Я запинаюсь и, мысленно обрушив на себя горную лавину в наказание за чувства к чудовищу, уныло добавляю: – Мы обе в него влюбились. Но Валар выбрал Летисию, и мне пришлось его забыть. Знала бы я тогда, для чего именно он ее выбрал, сама бы его прибила!

Я сжимаю руки в кулаки и, только осознав, с какой силой впиваюсь в ладони ногтями, заставляю себя разжать пальцы. Гаранор забирает у меня, если так можно выразиться, мои руки и накрывает их своими. И я снова немного расслабляюсь. От его тепла, оттого, что он рядом.

– Как отреагировал ваш отец на появление в жизни дочери темного?

– Лишил ее родовой метки и изгнал из семьи.

– Вот так просто отрекся от своего ребенка?

Поймав мрачный взгляд Хороса, я с грустью отвечаю: