Требуется няня

Вдруг раздается грохот. Такое впечатление, что где-то неподалеку разбивается какой-то тяжелый стеклянный предмет. И тут же мы со Стивеном слышим другой звук: как будто кто-то изо всех сил ударяет о мраморный пол стул и тот разлетается на куски – ножки в одну сторону, сиденье в другую.

Стивен вскакивает.

– Колетт, – негромко произносит он и бросается прочь из кабинета.

Колетт мы обнаруживаем в той части апартаментов, которую мне еще не приходилось видеть. В комнате, где мы находим миссис Бэрд, я вижу кабинетный рояль. Вдоль стен комнаты расположены книжные шкафы. Стоящие в них книги, похоже, сгруппированы по цвету обложек. Невероятных размеров золотые настенные часы громким тиканьем отсчитывают секунды. Этот механический звук ритмично перемежается со всхлипами Колетт, которая, стоя посреди комнаты, ногами расшвыривает подальше от себя лежащие на полу осколки разбитого стекла. Похоже, еще недавно это был кувшин или что-то вроде этого.

Она покачивается и плача размахивает руками.

Я бросаю взгляд на ее ноги и вижу, что Колетт босая. Должно быть, она сняла сандалии и, взяв в руки кувшин, хотела опуститься на колени.

Интересно, сколько времени она находится в этой комнате? И где Паулина?

И почему Колетт не в ванной? По идее, она должна находиться там, беседуя с воображаемой Пэтти и добавляя в ванну-бассейн то воды, то пены.

Но вместо этого она здесь, одна, вся в слезах, в мокрой блузке, которая пропитана водой от талии до груди. Рукава, которые еще недавно были аккуратно закатаны, опущены до запястий и тоже намокли. По лицу Колетт струятся слезы, к которым примешивается черная тушь, стекающая с ресниц тоненькими ручейками. Потек весь макияж. Сразу видно, что женщина испытывает жестокую душевную боль.

Где-то в моем мозгу загорается красная лампочка тревоги – это сигнал о том, что мне необходимо немедленно убираться оттуда, где я нахожусь. Но я не могу этого сделать. Да, я знаю, мне следует уйти из дома Бэрдов, – и не двигаюсь с места. Я словно оцепенела. Колетт настолько явно, настолько отчаянно нуждается в помощи, что у меня, кажется, сердце вот-вот разорвется на части.

Плачущая Колетт, икая, переступает босыми ногами совсем рядом с острыми как бритва осколками стекла, словно пытаясь понять, как близко она может подойти к ним, не порезавшись.

Я пытаюсь понять, что именно она разбила, и вижу, что в груде осколков на полу есть куски более толстого и более тонкого стекла. Вероятно, это на самом деле остатки кувшина и стакана. Рядом на полу валяется опрокинутый стул, обивка которого с одной стороны забрызгана какой-то жидкостью. При этом в воздухе стоит отчетливый запах водки. Я замечаю на полу остатки бутылки – уцелели ее горлышко и верхняя часть, а дно, судя по всему, разбилось вдребезги.

Я снова оглядываюсь вокруг в поисках Паулины. Как она могла уйти куда-то в такой момент? Почему она до сих пор не прибежала на помощь Колетт?

Еще мне хочется понять, в каком состоянии находится Колетт. Да, она очень расстроена, это ясно. Но неужели она пьяна? Ведь еще даже до полудня далеко. Что могло произойти в промежутке между ее пребыванием в ванной комнате и появлением здесь?

– Мне так жаль, – говорит Колетт, и голос ее дрожит от слез. Она с явным смущением смотрит на Стивена, затем переводит взгляд на пол. Ее руки, теперь безвольно висящие вдоль тела, заметно подрагивают, и Колетт явно не знает, куда их деть.

– Я не хотела… Прошу прощения, – снова едва слышно произносит она.

Стивен подходит к ней вплотную.

– Ну-ну, ничего, – успокаивает он Колетт и увлекает ее за собой, осторожно огибая кучу лежащих на полу осколков стекла и мимоходом отбрасывая ногой в сторону один из самых больших. Я смотрю на босые ноги Колетт и на пол, ожидая увидеть кровь. Но миссис Бэрд каким-то непостижимым образом умудрилась не порезаться. Она плачет еще горестнее, чем прежде, и прижимается к Стивену. Видно, что она избегает смотреть ему в глаза – настолько ей стыдно. Стивен обнимает ее, но со стороны видно, что он делает это не из чувства состадания. Плечи его напряжены, и он, неловко похлопывая мачеху по спине, старается по возможности отстраниться от нее.

– Ну-ну, – снова произносит он умиротворяющим тоном.

Колетт постепенно успокаивается. Она уже не плачет, а только шмыгает носом. Она заправляет растрепавшиеся волосы за уши. Взгляд ее падает на блузку – она действительно совсем промокла и от этого стала почти прозрачной.

– Извините меня, – снова говорит Колетт и вдруг вздрагивает – до нее доходит, что я нахожусь здесь, рядом. Поняв, что я стала свидетельницей всего случившегося и вижу ее в том состоянии, в котором она в данный момент находится, Колетт в испуге широко раскрывает глаза.

– Ой! – С коротким возгласом она закрывает лицо ладонями, но через несколько секунд опускает руки. – Сара, простите меня, пожалуйста…

Колетт снова смотрит вниз, на свою блузку, затем на осколки стекла на полу.

– Я такая глупая, устроила такой беспорядок. Представляю, что вы, должно быть, обо мне подумали… Еще раз простите.