Требуется влюбленное сердце

– Мне почему-то кажется, что есть какая-то мелочь, которую мы с тобой не видим. И именно в ней кроется разгадка.

Андрей посмотрел на Лену чуть ли не с жалостью:

– Похоже, все, к чему прикасается твой мастер фотосъемки, сразу покрывается налетом тоски. Вот и ты… – но Лена перебила:

– Я же просила тебя! Мы не сможем работать, если постоянно будем напоминать друг другу…

– Ладно, прости, я лишнего хватил, – признал Андрей, сворачивая к шлагбауму у больницы. – Но выслушай дружеский совет: перестань усложнять хотя бы в работе.

– Что значит «хотя бы в работе»? – Она выбралась из машины.

– Потому что в жизни ты и так все уже усложнила до невозможности.

В палату к Дарье их не пустили. Врач, миловидная девушка, казавшаяся слишком юной для такой работы, категорически запретила тревожить еще не до конца пришедшую в себя пациентку:

– Даже не просите! Она в довольно нестабильном состоянии как физически, так и эмоционально, к ней вызван психиатр, возможно, отсюда она прямиком направится в психоневрологический стационар. Так что ни о каких допросах речи быть не может.

– Доктор, вы не понимаете… – начала Лена.

Но ее мгновенно перебили:

– Я все прекрасно понимаю. Но вы делаете свою работу, а я – свою. И моя сейчас заключается в том, чтобы вернуть пациентку в нормальное состояние. А разговор с вами вряд ли этому поспособствует. Так что мы отложим его на более благоприятный момент.

Это было сказано таким тоном, что она поняла: настаивать смысла не имеет.

– Хорошо, пишите отказ и краткую выписку о состоянии, – со вздохом сдалась она. – Мы подождем в коридоре.

– И не вздумайте приближаться к палате, я серьезно! – предупредила врач, беря историю болезни и чистый лист.

– Однако… – протянул Паровозников, когда они вышли в холл и сели на диван. – Цербер, а не доктор, хоть и молоденькая такая.

– Может, так и нужно… Она защищает интересы пациентки, наверное, у нее есть основания к этому. Придется побеспокоить мать и падчерицу.

– Нужен детский психолог. Нам не позволят допросить несовершеннолетнюю без его участия.

– Значит, будет психолог. Сколько ей, тринадцать?

– Вроде бы. Я позвоню, договорюсь.

Они замолчали. Лене очень хотелось на улицу – она всегда с трудом переносила специфический запах больниц. Андрей рассеянно вертел в руке мобильный, уставившись в одну точку на серо-коричневом линолеуме. «А ведь он до сих пор проявляет обо мне заботу, хотя вроде бы уже и незачем, – вдруг поняла Лена, искоса глянув на задумавшегося о чем-то Паровозникова. – Мог ведь и не приезжать, просто позвонил бы и сказал, а он торчал у подъезда столько времени. Интересно, видел ли все-таки Никита? Если видел – вечер будет не самым приятным, скорее всего. Он может вообще не прийти, обидеться. Почему я их постоянно сравниваю? И потом злюсь, что сравнение всегда не в пользу Никиты… Но я ничего не могу поделать со своей привязанностью. Вот, опять! Опять – не «с любовью», а «с привязанностью». Я даже в собственных мыслях не верю, что у нас есть будущее, все время жду, что он уйдет. Боюсь этого, но подсознательно все равно жду. И не готова менять это. Наверное, я таким образом только приближаю конец… как же больно думать об этом…»

Наконец из ординаторской появилась врач с листком бумаги в руке, отдала его Лене и строгим голосом повторила:

– Если вы захотите поговорить с пациенткой, сперва позвоните мне, телефон я записала.

– Спасибо.

Лена убрала листок в папку, кивнула Андрею и двинулась к выходу из отделения. Спускаясь по лестнице, она вдруг потеряла равновесие, пошатнулась. Попыталась ухватиться за перила, но не удержалась и полетела вниз. От удара головой о ступеньку она потеряла сознание.

– Лена, Лена, открой глаза, – как сквозь вату, доносился знакомый голос, но она не могла понять, кому он принадлежит. – Ленка, да хватит уже!

К носу поднесли что-то остро пахнущее, Лена чихнула и открыла глаза. Вокруг были люди в зеленых костюмах и Андрей, державший ее за руку. Грохот колес каталки, которая везла ее куда-то, показался нестерпимо громким, Лена зажмурилась и, снова открыв глаза, попыталась сесть, но Андрей удержал:

– Нет-нет, лежи.

– Куда они меня везут? Что случилось? – И только сейчас она ощутила ноющую боль в правой лодыжке.

– Ты с лестницы упала, похоже, перелом.

– Перелом?

– Лежите спокойно, сейчас рентген сделаем и будем знать точно, – раздался густой бас над головой. – Но, насколько я вижу, операция вам потребуется.

– Операция?

– Так, все, начальница, хватит вопросы задавать, – по-прежнему не выпуская ее руки, велел Андрей. – Доктор сказал – операция, значит, будет операция. В другой раз под ноги смотри.

– Андрей, да ты что? Я не могу, у меня допрос в СИЗО…

– Ленка, хватит. Я понимаю: болевой шок, то-се… но не перебарщивай. Ведь очевидно же, что ты из игры выпала. Я тебя сейчас провожу и поеду в контору, доложу начальству твоему.

– Но я же…

– Лена, ты же останешься здесь и будешь восстанавливаться, – мягко перебил Паровозников. – Твои дела закончат другие следователи, а ты – на больничном. Все, отставить разговоры.