Требуется влюбленное сердце

Там обнаружились круассаны с ветчиной, две свежие булки с черемуховой начинкой, клюквенный морс и книга. «Андрюшка, вот как он это умеет? И почему при таких талантах до сих пор один?» – подумала она, с наслаждением отпивая глоток кисловатого морса прямо из бутылки. Почувствовав, что очень голодна, Лена быстро расправилась и с круассанами, и с булочками, запила все это морсом и, довольная, взялась за книгу. Андрюша, отлично знавший, что вне работы она предпочитает не сталкиваться с убийствами, ограблениями, разбоями и прочими прелестями, которых в изобилии хватало ей на службе, купил не детектив или триллер, а сборник новелл популярного французского писателя, и Лена с удовольствием погрузилась мир чужих душевных переживаний.

Книга захватила ее, Лена даже не заметила, что зачиталась почти до полуночи, а когда очнулась, поняла, что давно стемнело и пора спать. Отложила книгу, постаралась устроиться удобнее, насколько позволяла прооперированная нога, отчаянно нывшая под повязкой. Уже засыпая, вспомнила, что Кольцов так и не пришел.

Она провела в больнице три недели, изнывая от скуки и однообразия. Паровозников заезжал к ней иногда и по нескольку раз в день, старался держать в курсе по делу Полосина, но повлиять Лена ни на что не могла. Обвинение Виктору Жильцову было предъявлено, суд должен был состояться в ближайшее время. Сам Жильцов вины так и не признал, хотя все доказательства говорили об обратном. Андрей рассказывал об этом, заезжая к Лене после работы почти ежедневно.

Кольцов тоже приезжал, хотя и делал это значительно реже Андрея, мотивируя нечастые визиты нелюбовью к больницам. Лена не обижалась и была благодарна за те часы, которые Никита находил возможным потратить на нее. Они часто сидели вечером в больничном парке, куда ей разрешили выходить спустя неделю, и Никита трогательно поддерживал ее, помогал справиться с непослушными костылями. В такие моменты Лена была абсолютно счастлива. В день выписки Кольцов приехал за ней на такси, отвез домой, где, к удивлению Лены, даже навел порядок и приготовил обед.

– Пришлось вчера здесь переночевать, – объяснил он, помогая ей устроиться за столом в кухне.

– А сегодня останешься?

– К сожалению, не могу. У сына день рождения, должен присутствовать. – И вроде бы ничего особенного не было в этой фразе, но Лене почему-то показалось, что Никита недоговаривает чего-то, прячет глаза, но она отмахнулась от этой мысли и не стала портить себе возвращение домой.

Никита провел с ней время почти до шести, убрал со стола после обеда, помог перебраться в постель и уехал, пообещав позвонить, когда вернется домой. Когда за ним захлопнулась дверь, Лена натянула одеяло до подбородка и расплакалась. Он был нужен ей сегодня даже больше, чем всегда, ей ужасно не хотелось оставаться в одиночестве в свой первый вечер дома, почти беспомощной, когда не помешал бы душ, который она не сможет принять самостоятельно. Но Никита предпочел компанию друзей сына, в который раз указав ей, какое место она занимает в его жизни.

К счастью, буквально через час позвонил Андрей и попросил разрешения приехать.

– Ты как, встать-то сможешь, чтобы дверь открыть?

– Да, попытаюсь. Мне ходить надо, а то мышцы атрофируются. Приезжай.

– Купить чего-нибудь?

– Нет, не беспокойся.

Андрей появился через сорок минут, привез букет цветов и не удержался:

– Надеюсь, мастер фотосъемки не разгневается? Он, кстати, во сколько возвращается, чтобы мне в неловкое положение тебя не ставить?

– Он здесь не живет, – неохотно призналась Лена. – И сегодня тоже не придет.

Паровозников никак не отреагировал, ушел в кухню за вазой, но Лена все равно испытала жгучее чувство стыда – как будто Андрей поймал ее за каким-то постыдным занятием. Выходило, что она отказалась от совместной жизни с ним ради приходящего пару раз в неделю Кольцова…

Андрей вернулся с букетом, поставил на подоконник и, облюбовав мягкое кресло у балкона, плюхнулся в него:

– Я там чайник поставил, не возражаешь?

– Нет. А ты просто так или по делу?

– Суд по делу об убийстве Полосина состоялся вчера, Жильцову семь лет строгача дали, – сообщил Андрей, закидывая ногу на ногу.

– И Жильцов что? Как отреагировал?

– Вот это меня и напрягает, – признался Паровозников. – Он, понимаешь, ни в какую не признался. Даже в суде. Говорят, вообще отказался разговаривать. Кстати, могу тебе сказать, почему супруга его таблеток наглоталась.

– Ну-ка, – подавшись вперед, Лена с интересом посмотрела на Андрея. – Каких таблеток, когда?

– Что – «ну-ка»? Ему семь лет дали, он в зале суда на нее даже не взглянул, говорят. Так и ушел молча.

– И что? – не поняла Лена. – Из-за этого она пыталась с собой покончить? Чего только не скажет мужик, которому предстоит семь лет жизни в изоляции провести.

– Не в этом случае. Он ей ясно дал понять: никаких отношений больше не будет. Он отсидит, но к ней не вернется. С подругой ее я успел парой слов переброситься, с Ириной. Выходит, все-таки роман у Дарьи был и Жильцов все знал.