Требуются отдыхающие

Нельзя сказать, что Петя постоянно проживал одиноким бобылем. Иногда в его жизни появлялись разные девушки, преимущественно крашеные блондинки. Но девушки имели к Пете определенный интерес, а он чужую корысть чувствовал моментально, поэтому девушки у него не задерживались. Он честно пытался зажмурить глаза и не обращать внимания на меркантильность той или иной своей спутницы, но ничего с собой поделать не мог. Дамочка начинала его сильно раздражать, он покупал ей все, что она просила, и выставлял за дверь.

А потом Каменецкий притащил в Альбатрос Люсинду, и Петя понял, что серьезно попал. Когда он впервые увидел ее на парковке около наглого красного спортивного «Мерседеса», в красном костюме с ярко-красной губной помадой на губах, он сразу вспомнил Таньку. У Люсинды, как и у Таньки были невозможно белые волосы, правда, они торчали на голове дыбом, как у рок-певицы, зато глаза были точь в точь Танькины – горячие синие звезды. Первой мыслью, посетившей Петра в тот момент, конечно, было: «Умный любит ясное, а дурак красное», но Люсинда ему невозможно понравилась. А когда Петру Сергееву девушка нравилась, он помимо своей воли начинал себя вести, как полный придурок. Подкалывал все время, докапывался. Видимо, сказывались его комплексы по поводу своей внешности, вот он и пытался как-то обратить на себя внимание, заинтересовать, что ли. Получалось это у него в большинстве случаев очень неловко, но ничего поделать с собой он не мог. Короче, первое впечатление о себе он у Люсинды оставил невозможно дурацкое, о чем ему и сообщил по телефону Сема Каменецкий. Даже запретил к ней близко подходить и иметь какие-то дела. Петя и не спорил, сам понимал, что выглядит идиотом, но при виде Люсинды его накрывала странная волна, и он опять начинал нести всякую чушь. Ему нравилось в Люсинде все. Нравилось, как она одевается, как разговаривает, что никогда не поймешь, прикалывается или серьезно, нравилось даже, как она матюгается. Люсинду в Альбатросе полюбили все за исключением генерала. Он сразу нарыл на нее каких-то безобразий. По информации Каемкина Люсинда была обыкновенной шлюшкой, в юности не брезговала проституцией, в бизнес попала через койку со своим компаньоном Кразманом, имела кучу всяческих сожителей, а сейчас и вовсе неизвестно с кем спит. То ли с нынешним директором Альбатроса Федоровым, то ли с Семой Каменецким, а то и с обоими сразу. Эта информация Петю расстроила. Такая с виду замечательная женщина, и вдруг – шлюшка. Даже как-то обидно за себя стало, что так вот за здорово живешь запал на какую-то дешевую шлюшку. Когда Каменецкий, наконец, уехал, Петя решил, что больше с Люсиндой церемониться не будет. Однако Сема и из Лондона пытался свою полюбовницу оградить, а когда Федоров в больницу попал, так и вовсе настоял, чтобы Люсинда стала И.О. директора. Этим он в очередной раз сильно задел генерала Каемкина. Каемкин орал на Петю, что тот ничего поделать с Каменецким не может, и что в собственном отеле он вынужден терпеть шлюху на руководстве. Петя слушал этот крик и думал, что Альбатрос, слава богу, пока еще Каемкину не принадлежит. Как же хорошо, что в Альбатросе есть Каменецкий и остальные, которые планы Каемкина не сильно жалуют. Даже старик этот зловредный из постояльцев, Станислав Павлович кажется, и тот генералу развернуться во всей красе не дает.

Когда генерал пришел к Пете с идеей оснастить прослушкой и скрытыми видеокамерами задуманные Сергеевым ВИП-номера в пентхаусе Альбатроса, Пете захотелось придушить Каемкина своими руками. Он долго ломал себе башку придумывая, как бы заставить генерала отказаться от этого поганого плана. Тут как раз тот самый Станислав Павлович задержание гостиничного вора у себя на этаже и произвел. Крику было, шума, пару. Зато слова обидные, которые Станислав Павлович на рецепции орал, сразу в голове у всего персонала отпечатались.

– Вашему унтеру Каемкину, – вопил зловредный старик, – Надо думать не о том, где бы в номерах скрытые камеры устанавливать, а о том, где в коридорах открытые камеры установить, чтобы гостиничные воры в отель сунуться боялись!