Трефовый интерес

– Этого вам никто, кроме самой Реденко, не объяснит. Возможно, она надеялась таким образом натолкнуть вас на воспоминание о книге. А может быть, просто решила подзаработать в ожидании того, когда вожделенный талмуд принесут ей на блюдечке с голубой каемочкой.

– Я действительно никогда не заинтересовалась бы этой книгой и не принесла ее домой, если бы не… не… – Лиза запнулась, не зная, как сказать про преследовавшие ее потусторонние силы.

– Вас мучили кошмары, – спокойно подсказал тот. – Ведь правда?

– Откуда вы знаете? – Она вскинула на него изумленные глаза.

– Соседи ваши сказали. Вы им жаловались на галлюцинации. На то, что в доме якобы кто-то есть кроме вас.

– Так и было! Я думала, что это из-за Гелениного гадания! В книге нашелся заговор. Он помог.

– Чушь собачья. Никакой потусторонней силы в вашем доме не было и быть не могло. Это все плод умелого гипноза. Госпожа Реденко им владеет в совершенстве. Я же сказал – она чистокровная цыганка. Такие девушки умеют все – и лечить заговорами, и внушать ужас. Кроме того, они отличные психологи. Видите, она все-таки добилась своего – вы вспомнили про книгу и принесли ее в дом. А ей только это и нужно было.

Лиза потерянно молчала. Она все равно не могла понять и осмыслить то, что произошло. Гуськов щелкнул клавишей магнитолы. Из динамика раздался голос Стаса Михайлова.

– Не против? Вроде женщинам вашего возраста нравится. – Гуськов кинул на Лизу вопросительный взгляд.

– Мне все равно.

Ей вдруг стало ужасно холодно, несмотря на то что в салоне работала печка. Зубы застучали, выбивая дробь.

– Что с вами? – встревожился Гуськов. – Знобит? Температура подымается?

– Н-не знаю, – выдавила Лиза с трудом. – Х-холодно.

– Права оказалась соседка, не нужно было вас трогать. Лежали бы себе в тепле и отдыхали.

Лиза ничего не ответила, поплотней запахнув пальто, которое накинула на нее Марина, когда она выходила из дому. Еще минут двадцать ехали молча. Впереди сверкнули огни.

– Прибыли. – Гуськов проехал метров пятнадцать и затормозил. – Посидите тут, я сейчас.

Он вылез из машины и, быстро пройдя через двор, скрылся за дверью больницы. Лиза выключила радио и с облегчением окунулась в тишину. Вскоре Гуськов вернулся.

– Можно. – Он распахнул перед Лизой дверцу. – Сказали, не более пяти минут. Она умирает. – Последние слова Гуськов произнес тихо и отвел взгляд.

Лиза проворно выскочила из машины. Они вошли в больничный вестибюль.

– Туда. – Он указал рукой вправо.

Небольшой коридор привел к широким белым дверям, на которых висела синяя табличка «Реанимация». У дверей ждал мужчина в халате и маске, почти полностью скрывающей лицо.

– Она? – спросил он Гуськова и кивнул на Лизу.

– Она.

– Под вашу ответственность. Главврач узнает – меня уволят к чертям.

– Не уволят. Сошлитесь на меня.

– Ладно. – Врач приоткрыл одну из белых створок. – Заходите. В ящике у двери бахилы, на вешалке халат и шапочка. Надевайте и проходите дальше.

Лиза прошмыгнула внутрь, сделала все, что ей велели, и зашла в другую дверь. В палате стояла одна-единственная кровать. В изголовье пищали мониторы. У окна молодая, худенькая медсестра набирала в шприц светло-коричневую жидкость. Лиза приблизилась к кровати и увидела Гелену. Та лежала, опутанная трубками, укрытая одеялом до самого подбородка. На ее лице была кислородная маска, открытые глаза смотрели с тоской.

– Вы проститься? – тихо спросила сестра. – Я сейчас сниму маску. Она сможет поговорить с вами.

Она подошла и осторожно убрала маску. Гелена облизнула потрескавшиеся, сухие губы.

– Зачем… пришла?

– Хочу знать правду.

– Разве… следак тебе… не сказал? Он дотошный такой… кажется, на том свете… достанет…

– Сказал. Я хочу знать, что произошло между тобой и Тарасом. Как… все это… случилось?

Гелена судорожно вздохнула и сморщилась от боли.

– Тарас… Гнида он, твой Тарас. Я… любила его как безумная… Дура! У него нет сердца. Ему всегда было плевать на меня. Всегда! Я привыкла к изменам… к предательству. Он… никогда не работал. Отсидит, выйдет на волю, и ко мне на шею. Я его кормила, поила, одевала. Покупала все, что он захочет. А он… девок водил к нам в дом, меня даже… не стеснялся… Потом… я к бабке поехала в Сухиничи. Она при смерти была, попросила повидаться. Я приехала, она и… рассказала мне про перстень. Идиотка! Всю жизнь прожила в нищете, а перстень так и лежал в книге. В вашей деревне! Ведь он ей по праву принадлежал. Баба эта питерская ей его подарила! Я своими глазами письмо видела. Эх… Я решила, во что бы то ни стало добыть кольцо. Ведь это другая жизнь. Совсем другая. – Гелена с трудом перевела дух.

Лиза видела, что говорить ей безумно трудно. Однако она продолжала, совсем тихо, едва слышно: