Трехчастная модель, или представления средневекового общества о себе самом

Двое людей, которые первыми, насколько нам известно, обратились к теме социальной трифункциональности, были близкими родственниками. Оба воспитывались в Реймсе. В этом столичном городе, при дворе архиепископа, викарными епископами которого оба были, они часто встречались; они разговаривали, во всяком случае, говорили в присутствии друг друга. Принадлежа к лотарингской аристократии, которую использовали в борьбе между собой короли Германии и Франции, Адальберон и Герард были вовлечены в одни и те же политические хитросплетения. Они исполняли одни и те же обязанности. Если оба они заговорили о трех функциях, то это прежде всего потому, что оба были епископами.

* * *

На пороге XI в. престол, кафедра (cathedra) епископа стоит на остатках римского города. Из города его власть простирается до пределов провинции, civitas, до границ, прочерченных при Поздней Римской империи и все еще действующих, отделяющих один диоцез от другого. В пределах каждой из этих территорий епископ—пастырь, он отвечает за стадо. Бог истинный вручил ему своих верных. Для блага всего народа он возглавляет совершение таинств. Он помазывает святым миром. Двумя столетиями раньше его, кроме каких-то исключительных случаев, почитали бы за святого; он продолжал бы действовать и после смерти, являлся бы во сне, проповедовал, предупреждал, укорял; из своей гробницы он раздавал бы проклятия или благодеяния. В тысячном году дела обстоят уже не так. Однако по-прежнему важно, чтобы епископ был высокого происхождения, чтобы в крови его была харизма, предопределяющая функции посредника. Если все епископы Меца и Реймса носят имя Адальберон и если все они — отпрыски Арденнского дома, то объясняется это скорее магическими причинами, чем стратегией семьи: только определенные роды считаются обладающими властью сообщаться с невидимым.

Но нужно еще, чтобы эта потенциальная власть была актуализирована обрядом. Это миропомазание, посвящение. Епископ — фигура священная, Христос, помазанник Господень; впитываясь через кожу, проникая во все тело, миро навсегда одаряет его божественной властью. В частности, он может передавать священнические функции другим, помазывая их святым миром. Он рукополагает во священники. Епископ благословляет определенных людей под его контролем изгонять бесов в деревнях его диоцеза. Ни один человек в его диоцезе не может приносить жертву, совершать обряды, произносить молитвенные формулы, если его не поставил на то епископ. Епископ образует клир (clerus). Он простирает над клиром свою отцовскую власть. Через духовное усыновление все сакраментальные действия исходят от него.

Посвящению в епископский сан он обязан и другим даром: мудростью, sapientia, взглядом, проникающим сквозь завесу кажимостей и различающим потаенные истины. Ключи от истины держит только епископ. Чрезвычайная привилегия, которую умеряет только обязанность распространять истину. Учить тех, кто не ведает, возвращать на праведный путь тех, кто от него отклонился. Словом. Епископ — мастер слова. Определенного слова. Он пользуется древним языком, которого большинство людей вокруг уже не понимает, но на который в императорском Риме, обратившемся наконец в христианство, семь веков назад было переведено Священное Писание. Поскольку епископ — толкователь слова Божьего и поскольку в тех краях это слово — прекрасная латынь IV века, епископ — хранитель классической культуры. В его резиденции, высящейся среди античных руин, сберегается в море деревенского варварства то, что уцелело к тысячному году от книжного языка, от языка правильного, упорядоченного, от чистой латыни. Епископский престол — это очаг постоянного возрождения латинской словесности. Инструментом такой культурной функции служит укромное помещение, примыкающее к собору, школа — кучка людей всех возрастов, занятых перепиской текстов, анализированием фраз, этимологическими фантазиями; они непрерывно, обмениваясь между собой знаниями, создают эту драгоценную первичную материю, это сокровище, — слова проповедей, заклинаний, слова Божии.

* * *