Трехгрошовый роман

Мэкхиту все это дело было не по душе. Его угнетало, что Фанни тоже считает его не способным вести большую игру с банками. У него было ощущение, что он вновь пал ужасно низко, и на этот раз окончательно.

Несколько дней спустя Мэкхит и Груч поехали в Ливерпуль, где как раз открылась международная выставка криминалистики. Там были орудия для взлома любого, даже современной конструкции, несгораемого шкафа. Никакая сигнализация не могла противостоять современной технике. В сущности, самые что ни на есть сложные замки могли служить препятствием только для человека с честными намерениями – специалисту ничего не стоило сладить с ними.

Вернувшись вечером в отель, они повздорили, так как Груч настаивал на французских моделях, а Мэкхит предпочитал английские.

– Мы живем в Англии, Груч, – напомнил он ему. – Англичане пользуются английскими инструментами. На что это будет похоже, если мы предпочтем французскую продукцию? Мы просто осрамим себя. Ты вообще понятия не имеешь о том, что значит нация. Эти инструменты изобретены английскими головами, созданы английским трудолюбием и, стало быть, достаточно хороши для англичан – запомни это. Ни о каких других я и слышать не хочу.

Они ждали до двух часов, а потом отправились на работу.

Вскоре они проникли в помещение и без труда совладали со сторожем. Но когда с улицы послышались шаги, у Мэкхита внезапно сдали нервы. Обливаясь потом, испуганно выпучив глаза, он топтался на месте и никак не мог найти нужную отмычку. Качая головой, Груч взял у него из рук всю связку. Эта работа, как видно, была уже не по плечу крупному финансисту.

Гручу пришлось со всем справляться одному. И он справился. На следующий день они предъявили Фанни инструменты.

В часы досуга Груч обдумал целый ряд планов дальнейшей деятельности. У него было несколько проектов на выбор.

– Это пахнет кучей денег, – говорил он благоговейно. – Это гораздо вернее, чем жениться.

Но когда Мэкхиту понадобился по одному делу совет Брауна и он поехал к нему на набережную, его там ждал неприятный сюрприз.

– Стало быть, это был Груч? – накинулся на него Браун. – Дальше идти некуда. Ты читал газеты?

Он имел все основания негодовать. Пресса страшно раздула ограбление выставки.

Она потешалась над тем, что у полиции путем взлома были украдены орудия взлома.

Браун рассердился не на шутку и проявил большую энергию.

– Я же тебя не трогаю, – жаловался он, – мог бы и ты в конце концов подумать о моей карьере. До сих пор мы с тобой играли честно. Готов признать, что я не так легко добился бы занимаемого положения, не помоги ты мне посадить кое-кого за решетку, но я рассматриваю наши отношения, возникшие еще в те Времена, когда мы с тобой вместе служили в Индии, не только как чисто деловую связь. А ты готов наплевать на самые элементарные законы дружбы. Мне дорога моя должность. Если бы я не любил моей профессии, я бы ею не занимался. Я не каменщик! Мои дарования дают мне право стать со временем начальником полиции. Дело не в петличках на воротнике, как ты, Может быть, думаешь. Я не перенесу, если этот осел Уильямс получит должность, с которой он никогда не справится. Сегодня же вечером инструменты должны быть у меня, и тот, кто их украл, – тоже!

Мэкхит слушал, подавленный. Он понял, что наступил Брауну на мозоль. Все, что он мог сделать, – это объяснить ему, ради чего он решился на налет.

– Если тебе нужны деньги, – сказал Браун, чуточку смягчившись, – ищи других путей. Почему бы тебе не обратиться к банку? Есть же еще банки, кроме Национального депозитного.

Мэкхит возразил, что его лавки, а равно и компания, поставляющая им товары, находятся в таком состоянии, что банки едва ли захотят финансировать их. Не имея приличной конторы в Сити, он лишен возможности что-либо предпринять.

Тут Браун показал себя с самой лучшей стороны; Без особых околичностей он предложил Мэкхиту свои собственные деньги.

– К чему все эти незаконные пути? – принялся он уговаривать Мэкхита. – Не надо этого! Коммерсант не занимается налетами. Коммерсант покупает и продает. Он этим достигает тех же самых результатов. Когда мы с тобой, Мэкки, лежали под неприятельским огнем на рисовом поле под Пешаваром, разве ты тогда встал и пошел на сикхов с дубиной? Это было бы непрофессионально, а следовательно, и нецелесообразно. Ты говоришь: твое предприятие нужно сначала привести в такой вид, чтобы банки соблазнились им? Отлично, приведи его в такой вид! Почему ты не обращаешься ко мне? Если тебе неприятно брать деньги у друга, пожалуйста, плати мне проценты! Плати мне более высокие проценты, чем кому бы то ни было, – двадцать или даже двадцать пять процентов. Вот и получится, что еще ты мне делаешь одолжение. Я знаю, ты солидный человек. Я не хочу, чтобы ты сбивался с пути, как какая-нибудь глупая мелкая сошка, не умеющая вести дела и из-за этого начинающая воровать. И потом не стоит тебе работать с такими людьми, как этот Груч! Работай с банками, как все деловые люди! Это же совсем другой коленкор!