Трёхлапая ворона

Трёхлапая ворона

Глава 1. Горечь

Мы приземлились на заснеженном лугу спустя двадцать минут полета через Тень. За это время у меня в голове не промелькнуло ни единой мысли, лишь какая-то пустота.

Мы… Проиграли? Такие старания, столько смертей, и ради чего? Ради того, чтобы нам позволили уйти?

Освальд. Он даже побрезговал нас убивать. Не стал заморачиваться.

Эта мысль пришла перед самой высадкой. Тогда я стиснул зубы настолько сильно, что сломал один из них. Но даже такая боль не шла ни в какое сравнение с болью от потери всего. Абсолютно всего.

***

Луг оказался лугом лишь на первый взгляд – взгляд на присыпанную снегом траву. Ну да, в Горелых Землях всегда было теплее, чем в Красных Княжествах. Ну, теперь в Валириме. В любом случае, мы оказались на главной площади, в какой-то заброшенной деревне посреди Горелоземья.

Ранф отпустил нас сразу же, как мы вылезли из тени. Все мы развалились в стороны. Кто-то встал сразу, как Гриф и Базиль. Кто-то, как Сорокопут, сел в позе полулотоса прямо на снег, с лицом, будто ничего не произошло. Фелиция и Эдвин остались лежать на земле – никсиалистка свернулась в клубок на боку, а парень рухнул без сил навзничь и замер, распростершись по земле. Кажется, он дышал через раз.

Я не буду врать самому себе – сейчас меня больше всего интересовала Лира. Она была на другой стороне нашего клубка, так что я не мог ее видеть, а в Тени почему-то невозможно переговариваться. Я быстро осмотрелся, и нашел ее за своей спиной.

Лира… Моя бедная Лира… Посреди снега в тонком, порванном, окровавленном платье, с ужасными кровоточащими ранами на лбу, плечах, груди и бедрах. Сжимающая рассыпающийся лохмотьями ржавчины револьвер. Растрёпанная, с окровавленным лицом, на котором двумя светлыми точками выделялись совершенно пустые, будто стеклянные глаза.

Я ринулся к девушке, на ходу выискивая в поясной сумке эликсир лечения, который девушка сама для меня и приготовила. Вот только нужен он больше именно ей.

Лира была точно как кукла под моими руками – безвольно запрокинула голову, послушно открыла рот, смиренно проглотила высокоградусное зелье, даже не поморщившись. И за все это время ни разу не моргнула. Я потряс ее, окликнул – но все тщетно. Лира ушла в себя. Я же мог лишь снять свое изодранное собственной чешуей пальто и укрыть им девушку.

Дальше. Кто дальше? Фелицию уже обхаживает Ранф. Орёл, девушка с жуткими когтями, сидит на коленях на снегу. Она отвечает на мой взгляд покачиванием головы – с ней все в порядке, по крайней мере, в физическом плане. Тогда Эдвин.

Мой друг лежал на спине, раскинув ноги и руки, тяжело дышал и в целом выглядел как по какой-то ошибке дышащий труп – серая кожа с точками и пятнами кровоизлияний, бегущие дорожки крови из глаз, носа и ушей, полная расслабленность мышц.

— Эдвин! Эд! Мать твою, слышишь меня?

— М-мхм.

— Гармония, Эдвин! Включай гармонию!

— М-м-м… – поморщился сонитист от резких звуков моего голоса.

— Эдвин!

— Да будь оно все… Я уже так устал, Джас. Дай мне отдохнуть…

К нам метнулась зелёная тень – Гиз. Она упала на колени около Эдвина и воздела руку вверх. Кончики ее пальцев засветились зелёным.

— А я тебе не разрешаю! – крикнула она и с силой долбанула кулаком по груди. Свет тут же разошелся по телу Эдвина, и тот дернулся, открыл глаза и шумно и часто задышал. Глаза волшебника были совершенно красные от крови.

— Лечись! – рявкнул я, – Ты тут не один!

Эдвин только снова прикрыл глаза. Однако, через секунду заснеженная площадь наполнилась чистейшими звуками гармонии. Сама реальность латала раны, порезы и растяжения, но даже самая прекрасная из мелодий Шума не могла поднять нам настроя.

***

Час спустя мы все расселись в доме, наверняка принадлежавшему старосте деревни – большие комнаты и высокие потолки на целых двух этажах, ветхие, дырявые диванчики, из которых нам пришлось выгонять мышей, окна с остатками стекла, которые вермиалисты попросту закрыли твердым мраком. Я же, пока все заходили и помогали зайти раненым, сходил на второй этаж, расколотил несколько шкафов голыми руками, и с помощью образовавшихся дров развел камин в основной комнате, которая и стала нашим прибежищем. Я даже немного успокоился, когда разбил к хренам тяжёлое дубовое трюмо, совершенно нетронутое временем. Вот только, чтобы обрести полный внутренний покой, мне надо было бы разбить ещё немного шкафов. Эдак с полмиллиарда.