Трехликая сторона

Выдуманная королем история обернулась официальным заявлением для ассасинов, при котором мы не присутствовали. После него я еще долго обходила стороной всех из их числа, опасаясь оказаться подвергнутой уточняющим вопросам, мол, «как вы сбежали?» или «где вас держали?», или «а что же такое, наконец, Москва?». К счастью, страхи терзали меня понапрасну. Лекаря, в чьей компании я проводила значительную часть времени, абсолютно не интересовало прошлое странной ученицы – гораздо больше его волновала моя память, в которую он безжалостно запихивал растения и их сочетания для вывода целебных отваров. Лись благополучно позабыл и про Москву, и про Россию, а о нашем заточении не справлялся из вежливости, полагая, что нам тяжело даже вспоминать о нем. Антей редко заговаривал со мной, чему я способствовала самостоятельно, избегая прямых столкновений с ним, и тем не менее он всегда здоровался, чуть склонив голову, и смотрел уважительно, словно тогда в подвале, преподнеся ему маленькую белую таблетку, я спасла ему жизнь. С ним мы обычно пересекались на обедах, бросали друг другу слова приветствия, а затем я поспешно уходила, хотя он, в свою очередь, до последнего не двигался с места. Каждый вечер Варго журил меня за это, убеждая, что поступать так вовсе необязательно, и что никто в замке уже давно не испытывает к нам неприязни. Света ему не верила, зато верил Егор. Я же колебалась, прекрасно понимая, что наша обособленность порождает куда больше подозрений, чем то, каким образом мы очутились в Танатре, а потому спустя время начала через силу заставлять себя общаться с ассасинами. Больше других доверие у меня вызывали Диника и Лись, и именно их я отлавливала в коридорах и за трапезами, чтобы напроситься в компанию.

Так прошел месяц.

Проснувшись очередным утром, я обнаружила полное отсутствие какого-либо беспокойства. Страх обнаружить свою инородность исчез, ведь я стояла, утопая ногами в настоящей звериной шкуре и держась за могучие рога кованых перил, смотрела в узкое витражное окно и абсолютно не считала все это странным. Утверждение короля, что человек в силах приспособиться ко всему, определенно не было лишено доказательств. Шествуя на завтрак, я первая улыбнулась Антею, а за длинным столом с багровой скатертью устроилась рядом с Лисем и даже позволила себе подшутить над его сонным видом. Света в тот знаменательный день посмотрела на меня странно, с легкой отрешенностью во взгляде – она тоже заметила, как просто мне стало даваться то, что прежде по-настоящему пугало. Ее Варго определил работать на кухню, услыхав от меня про слабость подруги к кулинарии. Он велел ей не перетруждаться и больше руководить обитающими там поварами, но отчего-то при всякой нашей встрече она казалась чрезвычайно опустошенной и печальной. Я решила, что ей просто требуется чуть больше времени, как и мне потребовалось гораздо больше времени, чем Егору.

Егор изменился. За двумя простыми словами скрывалась настоящая трансформация аристократичного мальчика с вечными учебниками подмышкой в рассудительного, уверенного мужчину. Егор был вдохновлен пройденным Варго нелегким путем и им самим – отважным королем; вдохновлен феноменальной ловкостью ассасинов, вдохновлен таинственным Трехлистным миром. Он долго и упрямо просил разрешения получить синюю мантию, чтобы начать обучение, и благодаря объяснимым симпатиям Варго, ему это удалось.

Я не верила в него. Слишком хорошо знала его замкнутость, болезненность и некую нерасторопность, которую он демонстрировал из года в год в университете, а потому посмеивалась втихаря, скрывая перед ним свою скептичность, и лишь иногда интересовалась, не выбрать ли ему лучше науку, на которую он ставил все четыре года в университете. Света вообще демонстрировала отвращение к его занятиям, хотя и приходила на них вместе со мной. Только король поддерживал Егора, заверяя его во время обидных неудач, что ассасинам важна не прямая сила, а определенное русло мышления и полный контроль над телом. И вот он начал преображаться. Сперва физически: он поплотнел, плечи его словно раздвинулись, на жилистых руках проступили первые бугорки мышц, и заметно окрепли ноги. Длинная прямая челка, мешающая следить за тренировочными выпадами Варго, отправилась на помойку. Затем что-то поменялось и в его поведении. Я готова была поклясться: родная мать сейчас не признала бы Егора в этом короткостриженом, подтянутом и решительном молодом человеке.

Добившись от подопечного необходимых кондиций для начала настоящего обучения, король объявил его наставника. Теперь Егору предстояло продолжить занятия с сильнейшим представителем своего клана – принцем Антеем. Больше я в нем не сомневалась.

– А чего ж ты раньше-то?..

– Чего?

– Ну, не… – я запнулась, подбирая правильное слово. – Не старался… не хотел… стать таким.

– Каким? – уточнил Егор, вновь приводя меня в замешательство.

– Сильным, – разумеется, дело было отнюдь не в силе, но ничего умнее придумать не удалось.

Он понял меня правильно.

– А зачем? Разве там это нужно было?