Трехрублевая опера

– Если здесь что-то и снимать, – продолжал Режиссер, – то уж, скорее, «Гамлета». Типичный замок Эльсинор. Мрачно! Страшно!.. – Он поднял обглоданную кем-то берцовую кость, начал декламировать: – «Бедный Йорик! Где теперь твои шутки? Твои дурачества? Твои песни? Ничего не осталось, чтоб посмеяться над собственными ужимками? Ступай же в комнату к какой-то даме и скажи, что если она и будет краситься каждый день на целый дюйм, все равно кончит тем же!..»

Он протянул кость Полли, та, вздрогнув, подыграла:

– «Принц! Мне страшно!»

– «В монастырь, Офелия! – приказал Режиссер. – А если непременно хотите замуж, то выходите замуж за дурака. Потому что умные люди хорошо знают, каких чудовищ вы, женщины, из нас делаете!»

– О, силы небесные! Как я страдаю! – Полли-Офелия картинно вскинула руки и сделала несколько танцевальных па. Режиссер сделал балетный «батман» и опустился перед ней на колено…

– Браво! – похвалил Директор. – Но чтобы «быть или не быть», надо средства раздобыть! Все это из другой оперы, ребятки! На принцев никто денег не даст!

– А на призрак? – неожиданно прошептал Режиссер, указывая куда-то вдаль.

Все обернулись и с ужасом увидели надвигающуюся на них группу странных существ, действительно напоминающих «призраков» и «покойников» из фильмов-«страшилок».

Зазвучала зловещая музыка.

Из зияющих глазниц крепости выглянуло несколько страшных физиономий с клыками вурдалаков. Полли взвизгнула… Режиссер обнял ее, закрыв своим телом от чудовищ.

В арке ворот появился страшноватый «домовой», сопровождаемый парочкой юных ведьм, заверещал, закружился в бесовском танце.

Закончив этот свой

Музыкальный номер 4

содержанием которого могла бы служить строка В. Высоцкого «Страшно! Аж жуть!», «домовой» и ведьмы, обнажив клыки и когти, двинулись на киногруппу.

Все с ужасом отступили.

Лишь Директор невозмутимо остался на месте и, протянув руку, сначала, на всякий случай, осенил страшилищ крестным знамением, потом крикнул: «Стоять!! Я – от Пантерова!»

Фамилия префекта подействовала как пароль. «Домовой» убрал когти, вынул изо рта вставные клыки, заулыбался:

– А я смотрю, лица знакомые… Разрешите представиться: Синичкин… То есть, конечно, псевдоним… Но играл Льва Гурыча неоднократно… Вот и прозвали-с… Да вы меня, может, помните, коллега? – обратился он к Режиссеру. – Областной драмтеатр… Приезжали к нам на гастроль… Вы – Хлестаков… А я – Земляника… попечитель… Взятку вам давал еще так незаметно…. вам понравилось…

– Ну, как же… как же, – вежливо ответил Режиссер. – А здесь-то вы кто? Нечистая сила?

– Ну, вроде! – заулыбался Синичкин. – В театре-то зарплату третий месяц не платят… Да и ролей нет. А тут устроился в береговую охрану… Набрал студию… Леших играем, упырей! Диких туристов отпугиваем, а то ведь совсем загубятостров…

«Ведьмы» и «вурдалаки» в подтверждение закивали.

– Платят за «испуг» или почасово? – делово поинтересовался Директор.

– Оклад небольшой!.. Но еще халтурка набегает… Иностранцы любят фотографироваться совместно! Моряки с соседней базы на праздник Нептуна зовут… Короче, на «том свете» жить можно.

– Учтем! – подумав, заметил Директор.

– А вы, слышал, «Оперу нищих» будете снимать? – продолжил Синичкин, обращаясь к Режиссеру. – Отличная пьеска… Всегда мечтал мистера Пичема сыграть…

– Есть у нас Пичем! – сказала Ассистентка.

– Ну, хоть дочку мою посмотрите! Доченька у меня, Поленька Синичкина, талант отменный… ГИТИС недавно закончила… Устроили бы пробу!

– Полли тоже есть! – забеспокоилась Полли. – Все пробы давно сделаны! – и для убедительности взяла Режиссера под руку.

– Вот и славно, барышня! – обрадовался Синичкин. – А другие рольки? Наперсница?.. Как там ее?.. «Дженни-малина»… Проституточка… Поленька моя всегда мечтала воплотить… – он повернулся к одной из юных ведьм. – Да что ж ты стесняешься, глупенькая?! Такой шанс! Ну-ка покажи, чему учили в институте?..

«Упыри» одобрительно зашумели.

Поленька Синичкина робко вышла на помост…

– Мне партнеры нужны! – сказала она. – Подыграете, если что?

Зазвучала музыка. Возник

Музыкальный номер 5

во время которого Поленька сначала робко скинула с себя лохмотья ведьмы, совершив нечто похожее на пародийный стриптиз, затем, оказавшись в черных кружевных чулках, довольно неплохо исполнила призывный танец.

Режиссер, поддавшись ее обаянию, вскочил на помост, подыграв ей в эротической музыкальной сцене…

Полли гневно наблюдала за ними, затем выскочила на помост и попыталась отогнать соперницу.

Страсти, разыгранные в танце этим любовным треугольником, всем понравились.

Раздались аплодисменты.

Директор тоже вежливо поаплодировал, но вдруг, повернувшись в сторону моря, с ужасом прошептал:

– Едут!

По направлению к острову на веслах шло несколько лодок, набитых нищими, бомжами и оборванцами.

Их давно немытые лица заросли щетиной.

Тут же шла лодка с девицами явно сомнительной репутации, которую они дополняли еще более сомнительными жестами…

Отдельной лодкой плыл уличный оркестр, исполнявший какую-то странную мелодию: помесь «Мурки» и знаменитой дворовой песни 50-х годов: